Последние события в Тунисе, Египте, Ливии и некоторых других ближневосточных государствах всколыхнули планету. Разразившийся три года назад мировой экономический кризис, который многие оптимистически настроенные эксперты и политики уже радостно объявили «завершившимся», неожиданно прорвался наружу бурными народными волнениями, поставившими под угрозу существование ряда прозападных, проимперских диктатур Ближнего Востока. Биржи отреагировали резким скачком цен на нефть, а властители «цивилизованного мира», после первоначального замешательства, принялись лихорадочно искать пути сохранения своих позиций в жизненно важном регионе.

Череда ближневосточных революций застала врасплох не только политическое руководство ведущих империалистических государств, но и мировые СМИ – как правые, так и левые, как просистемные, так и «антикапиталистические», как западные, так и российские. Десятилетия безраздельного господства евро-американской Империи, с её неолиберализмом в экономике, агрессивным беспределом «миротворчества» во внешней политике и расистским евроцентризмом в идеологии, породили многочисленную армию экспертов, аналитиков и т.п. «демократических журналистов», воспринимающих так называемый «Третий мир» исключительно в качестве объекта западного господства, неспособного самостоятельно, не прибегая к любезным услугам «большого белого брата», вершить свою судьбу.

Крушение СССР особенно тяжело сказалось на судьбе Ближнего Востока. Империалистическая глобализация поставила крест на национально-освободительных устремлениях арабских народов, отведя им роль сырьевой обслуги «нового мирового порядка». Начиная с операции «Буря в пустыне» в январе 1991 года, Ближний Восток стал подвергаться постоянному давлению со стороны США и их сателлитов. Непокорные режимы свергались при помощи экономических санкций и прямого вооруженного вмешательства. Глядя на страшную судьбу Ирака, Афганистана, Палестины, одна за другой сдавали свои позиции и некогда независимые, «неприсоединившиеся» антиимпериалистические диктатуры, такие как Ливия Каддафи. Невозможность сохранения в новых условиях институтов «национально ориентированного капитализма», тотальная зависимость «развивающихся экономик» от диктата международных финансовых структур, от навязанного ими глобального «разделения труда», обнажили зияющую пропасть между простыми трудящимися беднейших неоколониальных обществ и их компрадорскими, коррумпированными правящими классами. Если в прежние времена оправданием диктатуры служил её «народный», национально-освободительный характер, то в глобализированном однополярном мире этот источник легитимности, как и питавший его антиимпериалистический союз рабочих, крестьян и национальной буржуазии, полностью истощился. Возник совершенно новый расклад классовых сил, требовавший незамедлительных изменений в политическом устройстве ближневосточных государств.

Навязанные западному и российскому обществу пропагандистские стереотипы – «конфликт цивилизаций», «международный терроризм», «исламский фанатизм», «единственная демократия» и т.п. – были окончательно дискредитированы меняющимися социально-классовыми реалиями ближневосточного региона. Наличие в арабских странах мощных демократических настроений, СМИ, стоящих на десять голов выше западных по уровню профессионализма и гражданственности, не говоря уже о рабочем и профсоюзном движении, об острейшем классовом антагонизме – все это если и признавалось «всезнающими» специалистами, то лишь в качестве необязательного довеска к непременной развесистой восточной экзотике - «исламизму», «терроризму», «фанатизму» и далее со всеми остановками. «Отсталые» народы, конечно, вправе желать демократии или, упаси боже, социализма, но лучше бы им это делать под присмотром (а надежнее всего – под вооруженным присмотром) народов «передовых». Иного не дано…

Массовые, самоотверженные, великолепно организованные выступления арабских масс в миг отправили в мусорную корзину все затасканные клише о «пассивности» и «особенной политической культуре» ближневосточных народов. Срочно потребовались иные объяснения происходящего. Таковые не замедлили появиться. Заговорили о том, что революция была делом рук продвинутой молодежи, выпестованной усилиями американских НПО, которые привили ей любовь к ценностям свободы и демократии, а также научили пользоваться Интернетом и другими достижениями высокой технологии. Такая версия спасала лицо западного общества, «легким движением руки» превращая его из многолетнего покровителя жесточайших и коррумпированных диктатур в «отца арабской демократии». Она также подходила тем многочисленным «оппозиционным» обозревателям, метод исследования которых заключается в том, чтобы найти в любом событии след ЦРУ, Госдепа или на крайний случай какого-нибудь захудалого «атлантистского» фонда, и немедленно прийти к заранее подготовленному выводу о вашингтонском или лондонском сценарии проанализированного мероприятия.

Надо сказать, что такой подход в принципе беспроигрышен, т.к. без участия США, ЕС и связанных с ними структур в наши дни не может обойтись ни одно мало-мальски значимое политическое событие. Совершенно естественно, что Запад пытается влиять на ближневосточные события, взять их под свой контроль. Но ясно и то, что Империи не было никакого смысла устраивать полномасштабные революции для устранения лояльных ей диктаторов. Даже если эти диктаторы постарели и перестали «ловить мышей» - подъем многомиллионной массы слишком опасен для империализма.

Помимо всего прочего, инсценировать массовые движения такого масштаба и такой глубины, как в Египте или даже Ливии – практически невозможно. Куда реальнее, да и заманчивее для империалистических кругов найти способы поставить эти движения себе на службу, смягчить и нейтрализовать их антиимперский радикализм, сосватать им новых союзников в правящем классе. Создать их активистам и участникам образ очередных «борцов за общечеловеческие ценности» - хороших парней, опасных для «тоталитаризма», но абсолютно безвредных для «цивилизованного сообщества». Над этим сейчас и работает «вся королевская рать» - от Би-Би-Си и НПО до генералов и дипломатов.

Правящим элитам и их интеллектуально-пропагандистской обслуге куда выгоднее выстраивать самые навороченные конспирологические конструкции, нежели признать трудящийся народ главной движущей силой истории. В последние десятилетия небывалый рост социального неравенства, невиданная концентрация экономической и политической власти в руках немногих «избранных» если и не создали у лидеров крупной буржуазии иллюзию фукуямовского «конца истории», то уж точно укрепили в них комфортное заблуждение относительно незыблемости господства капиталистических порядков. Списав с исторического счета собственный народ, наши властители опасаются лишь враждебных происков своих братьев по классу за рубежом: всевозможных «заговоров элит» и «оранжевых революций».

Президент РФ Дмитрий Анатольевич Медведев выразился в том духе, что дескать «ближневосточный сценарий в России не пройдет». На чем основана его уверенность? Может быть, на том уникальном обстоятельстве, что у нас не один Мубарак, а целых два? Или российский правящий класс рассчитывает на «благоприятную» для себя демографическую ситуацию, создавшуюся в стране в результате реставрации капитализма? Сравнительно с Египтом у нас среди населения довольно низкий процент молодежи, хотя её перспективы при существующем общественном строе вряд ли намного радужнее, чем у египетской. Что ж, количественный фактор, безусловно, играет важную роль, однако в критический момент на первый план выходит все-таки качество. Русский пролетариат в начале 20-го века тоже был немногочислен, тем не менее, три революции потянул…

Что касается «экспертного сообщества», то ожидать от него каких-либо прозрений и откровений конечно не следует. С одной стороны, положение обслуживающего персонала различных властных группировок, неизбежная зависимость от источников финансирования сковывают творческую свободу. С другой стороны, привилегированное место в структуре разделения труда, возможность идеологического маневрирования в рамках буржуазного либерализма, в изобилии предоставляемой нынешним неустойчивым временем, придает политологической экспертизе как занятию определенную привлекательность. Самое суровое наказание, которое может понести не угодивший начальству политобозреватель – потеря места работы.

В случае же установления прямого народного правления, диктатуры пролетариата, эксперту-аналитику придется работать под неусыпным присмотром вооруженного рабочего или феллаха – и тут уже простым увольнением не отделаешься. За скверную службу или, того пуще, измену интересам трудового народа, вполне можно будет прикладом по умной головушке схлопотать. А то и серпом – пониже пояса…

Да и будет ли вообще после установления прямой народной власти нужда в интеллектуальном посредничестве, в некой сомнительной деятельности, заключающейся в разъяснении народу (совокупности «независимых» индивидуумов), как тот должен понимать происходящее вокруг него? Человек, самостоятельно, плечом к плечу с такими же, как он трудящимися созидающий свою историю, не будет нуждаться в советах ангажированного непонятно кем и с какими целями «специалиста». Делать свою жизнь самому куда интереснее, чем слушать лекцию о том, как надо её делать…

Сравнивая происходящее в арабских странах с российским политическим ландшафтом, лишний раз убеждаешься в том, что настоящая, полнокровная политика – та, которую с полным правом можно назвать весомым и значительным словосочетанием «исторический процесс» - возможна только при самом широком и непосредственном участии народных масс. Миллионные толпы, заполнившие улицы и площади, смело выдвигающие самые радикальные требования, на время преодолевают присущее буржуазному обществу отчуждение частного интереса от государственного, отрыв гражданина от политической сферы.

Контраст между мертвой, пассивной, застывшей действительностью РФ (впрочем, также и ЕС и США) и активной, животворной, революционно-преобразующей стихией, бушующей в арабском мире, не может не поражать.

На фоне ярких, красочных, массовых ближневосточных революций наша безликая, тошнотворная, вялотекущая общественно-политическая жизнь с катающимися на горных лыжах нацлидерами, с театрализованными погромами под лозунгами «Требуем справедливого суда!», с бомбистами-самоубийцами, совершающими свои гекатомбы, не выдвигая никаких требований к властям, с карликовыми партиями, весь смысл существования коих заключается в получении госрегистрации, с комичными шествиями гневных и несогласных, не собирающих и полтысячи участников, с «судьей Данилкиным», с многословными и трескучими блогерами-разоблачителями и т.п. атрибутами надстройки «гражданского общества», мрачной безнадегой нависающей над «базисом» - нищающим и вымирающим народонаселением - выглядит жалкой и бессмысленной суетой престарелого импотента, тщетно пытающегося сымитировать любовные похождения своего юного, пышущего здоровьем соседа.

Бессилие стимулирует фантазию, всякие разные «аналитические способности». Развивает безудержную тягу к прогнозам, спекуляциям, нравоучениям, а у тех, кому это положено по статусу и убеждениям - к «критическому осмыслению» чужого праздника. И вот уже вовсю застрочили прогрессивные перья, затрещали клавиатуры с лево-социалистической раскладкой.

Известный европейский леворадикал Славой Жижек в статье «Хаос под небесами – ситуация превосходна» приходит к выводу, что «истинный долговременный антагонизм разворачивается между исламистами и левыми». Он объясняет подъем ислама упадком левых сил и задается риторическими вопросами:

«Не соотносится ли восхождение радикального исламизма с исчезновением светских левых сил в мусульманских странах?...

…вспомнит ли кто-нибудь, что 40 лет назад, это(Афганистан – И.И.) была страна с сильными светскими традициями, вплоть до наличия влиятельной коммунистической партии, которая пришла к власти независимо от Советского Союза? Куда пропали эти светские традиции?»

Оплакав «светский Восток, который мы потеряли», Жижек ищет способ, который помог бы вытащить не только мусульманские страны, но и весь мир, из болота религиозного фундаментализма и правого национализма. Левый философ  обращается к «умеренно либеральным силам» с призывом перестать, наконец, «игнорировать радикальных левых» и объединиться с последними во имя общего противостояния фундаменталистскому супостату. Такой союз, полагает Жижек, жизненно необходим, прежде всего, самим либералам. Он пишет:

«Для того, чтобы основное либеральное наследие выжило, либералам необходима братская помощь радикальных левых»

Т.е. главным стимулом к согласию на братскую(!) помощь левых радикалов для «умеренных либеральных сил» (читай – мирового капитала)  должны, по Жижеку, стать соображения ценностно-культурного порядка: угроза «либеральному наследию», исходящая от мусульманских фанатиков и всякого рода фашистов. Все бы хорошо, да остается одна закавыка: не горят «умеренные либералы» особым желанием брататься с профессором Жижеком и его радикальными единомышленниками. Он и сам это видит: гневно обличая «оппортунистическую реакцию Тони Блэра» на события в Египте, встает в позу оскорбленного достоинства:

«От лицемерия западных либералов просто захватывает дух: они публично поддерживали демократию, а сейчас, когда люди восстали против тиранов во имя свободы и справедливости, а не во имя религии, они все «глубоко озабочены»... Почему они озабочены? Почему они не радуются, что свободе дается шанс?»

Да уж, загадали «западные либералы» загадку Славою Жижеку. Свободе в кои то веки дается шанс, а они, понимаешь, озабочены! Вместо того чтобы заключить радикального профессора с его единомышленниками в братские объятия и вместе отправиться в поход за спасение «либерального наследия», либералы осторожничают, выжидают, юлят, лицемерят. Как это на них непохоже! Прежде, поди, никогда с ними ничего такого не случалось. В чем же дело?

А дело, скорее всего, в том, что в своих ожиданиях любви и дружбы со стороны правящих классов Империи г-н Жижек несколько утратил ощущение реальности и слегка подзабыл историю. Благородные порывы радетелей высоких ценностей и страстные призывы совестливых «наследников» идеалов свободы если и присутствуют в империалистической политике, то лишь в качестве маскировки грубых материальных интересов. История западного империализма изобилует примерами, когда «либеральное наследие» без колебаний приносилось в жертву нуждам «реальной политики» великих держав. На Ближнем Востоке, в Южной и Центральной Америке, в Азии демократически избранные правительства неоднократно свергались при непосредственном участии США, а прозападные диктатуры пользовались и продолжают пользоваться военной, финансовой и политической поддержкой «мирового сообщества». Свобода, конечно, лучше несвободы, но своя рубашка ближе к телу. В мировой системе капитализма буржуазная свобода и демократия распределена аналогично материальному богатству – в центре густо, а на периферии пусто. Уровень политических и экономических свобод, которыми пользуются привилегированные жители имперского центра, не может быть предоставлен угнетенным массам неоколониальных государств. Если такое произойдет, то развивающиеся страны обретут независимость от империалистических структур и возникнет существенная угроза имперскому господству и процессу накопления капитала, основанному на эксплуатации природных и человеческих ресурсов Третьего мира.

Таким образом, борьба народов капиталистической периферии за демократические права, даже если она и не проходит под лево-социалистическими лозунгами, объективно носит антиимпериалистический характер. Сутью этой борьбы является классовый конфликт между пролетариатом беднейших стран планеты и крупной империалистической буржуазией, полномочными представителями которой в этих странах являются диктаторы вроде Мубарака и Бен-Али. Потому «умеренные либералы» и «озабочены», потому и уходят в «оппортунизм», что чувствуют, как у вверенной им в управление системы почва уходит из-под ног. До «наследия» ли тут – быть бы живу…

В статье Жижека есть один положительный момент. Среди стенаний об утраченной светскости и упреков нехорошим либералам, автор все-таки иногда обращается к прошлому, пытается, пусть и урывками, кое-как увязать современность с историей. Политические технологии – штука, несомненно, важная и полезная, однако же, всякое политическое событие есть прежде всего часть истории, определенный этап в развитии того или иного исторического явления. Вне исторического контекста невозможно понять сути происходящего, тем более пытаться делать прогнозы на будущее.

Сказанное вдвойне верно, когда речь заходит о таком запутанном и мало известном российскому читателю регионе, как Ближний Восток. Поэтому всегда стремишься узнать мнение специалиста, не только владеющего всей полнотой информации о текущем моменте, но и досконально разбирающегося в истории интересующего вопроса.

В надежде составить для себя наиболее полную картину ближневосточных революций, я решил послушать мнение человека, безусловно компетентного в арабских и мусульманских делах, и к тому же, так сказать, прогрессивно настроенного – Максима Шевченко. Как свидетельствует Википедия, г-н Шевченко в свое время прослушал в Институте стран Азии и Африки курс по истории культуры и арабскому языку, является автором многочисленных публикаций на политико-философскую и религиозную тематику, ведет популярные телепередачи и, last but not least, как сказали бы англичане, он далеко не последний человек в нашем царстве-государстве – член Общественной палаты, а также комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести.

И вот, чтобы просветиться в области межнациональных отношений и попутно освободить свою совесть, я настроился на волну «Эха Москвы», где в программе «Особое мнение» выступал Максим Шевченко. Скажу сразу, уважаемый эксперт не совсем оправдал мои ожидания. Его суждения показались мне довольно легковесными, а местами просто неряшливыми. Дело даже не в том, что он, к примеру, ничтоже сумняшеся объявил «все национальные революции на территории бывших колониальных империй» - «американской инициативой». В конце концов, в этом утверждении есть своя доля истины: Соединенные Штаты не позволили в 1956 году Англии, Франции и Израилю свергнуть режим Насера и вообще, весьма неласково обходились с ближневосточными амбициями старого доброго европейского империализма, успешно осваивая его нишу. Покоробила меня «легкость необыкновенная в мыслях», с которой Шевченко рассуждал на столь серьезную тему, как отношения Советского Союза с арабским миром, в частности с Египтом.

Лет 30 тому назад известный египетский журналист Мухаммед Хейкаль, занимавший при Насере пост главного редактора газеты «Аль-Ахрам», подробно описал зарождение и развитие этих отношений в своей знаменитой книге «Сфинкс и комиссар». То была великая, чрезвычайно сложная, полная драматизма и противоречий эпоха, завершившаяся, как известно, трагически – гибелью «комиссара» и попаданием «сфинкса» в стальные объятия американской («инициировавшей национальные революции») Империи. Разумеется, невозможно уложить целую историческую эпоху, даже её часть, со всеми перипетиями и коллизиями, в формат радиобеседы. Этого никто и не требует. Но тактичное, аккуратное отношение к фактам и их оценкам, которое должно непременно присутствовать у эксперта, мы в рассказе Максима Шевченко не всегда обнаруживаем.

Вот он говорит об арабских антимонархических революциях 1950-х годов, называя их «национал-социалистическими», ставя на одну доску национально-освободительные движения едва избавившихся от англо-французской колонизации арабов и захватнический, насквозь империалистический Израиль. Послушать Шевченко, так едва начавшись, арабский «национал-социалистический» проект довольно быстро подошел к концу, вроде как особенно ничего и не добившись. И сгинул по естественным причинам, как все в этом призрачном мире:

«Но все стареют, всё, как говорится, приходит в негодность и требует перемен. В 70-е годы, когда постарел Насер, Насер умер, Насер, который был выдающимся таким лидером арабского мира»

Т.е. постарел Насер, одряхлел, «пришел в негодность» - Альцгеймер, богадельня, все такое, и тихо отошел к праотцам. А вслед за своим «выдающимся лидером» проследовал на «божью ниву» и панарабизм. Что ж, обычное дело – ничто не вечно под Луной. «Род приходит, род уходит, а Земля прибывает вовеки». Все уедем, все там будем…

Надо сказать, что эта суровая притча о бренности всего живого, в том числе и «национал-социализма», конечно, впечатляет, но имеет мало общего с историческими фактами. Гамаль Адбель Насер умер отнюдь не сенильным старцем. Он скончался от сердечного приступа в возрасте 52 лет. Между прочим, наш цветущий Нацлидер, в перерывах между исполнением неотложных премьерских обязанностей катающийся на горных лыжах, гребущий на байдарке и бренчащий, будто заправский тапер, на рояле – семью годами старше. Да продлит Аллах его дни!

Нет, вопреки легковесным утверждениям Максима Шевченко, послевоенные национальные движения в арабском мире пришли в упадок не от старости и преждевременного одряхления. В 1960-х годах они едва-едва входили в пору зрелости, да что там – были ещё совсем юны. Что такое для истории 15-20 лет? Мгновение…

Арабский «национал-социализм» не исчерпался, не выдохся сам собой. Он был побежден, разбит мировым империализмом, прежде всего его полномочным представителем на Ближнем Востоке – сионизмом. Поднявшие знамя национального освобождения, поддерживаемые СССР, Сирия и Египет были сокрушены в июне 1967 года, в ходе Шестидневной войны с Израилем. Этот удар был воспринят арабскими народами, в особенности патриотически настроенной буржуазией и интеллигенцией, как национальная катастрофа. И хотя уже к концу 1967 года усилиями СССР разгромленная египетская армия была перевооружена, внутренний надлом в арабском обществе оказался слишком велик.

Потерпев тяжелейшее, унизительное историческое поражение, Насер не пошел рекламировать пиццу или учреждать фонд своего имени, не начал хлестать водку или распевать в компании с провалившимися агентами египетского мухабарата патриотическую лирику. Он подал в отставку. Тогда сотни тысяч египтян вышли на улицы с требованием возвращения Насера на пост президента. Сегодня это нелегко представить, но были времена, когда народ заполнял улицы, требуя не отставки диктатора, а его оставления у власти. Вождь, революционер, Гамаль Насер был в глазах простых египтян куда больше чем глава государства. Как Герцен писал о Гарибальди: «В первую голову не мыслитель, не политик, а любовь, вера и надежда…»

Мы уже отметили, что Максим Шевченко имеет о советско-арабских отношениях не слишком лестное мнение. Судит он о них довольно скептически, с нескрываемым презрением, повторяя изъезженные насмешки над Хрущевым: «вот эти революционные молодые правительства, с которыми так носился Хрущев, награждая их там золотыми звездами, полагая, что они есть на самом деле такие, вот, прямо вставшие на путь коммунизма и строительства социализма, что, конечно, было совсем не так...»

По его словам, интересы Советского Союза на Ближнем Востоке, да и вообще в Третьем мире, «были формализованы непонятно как, непонятно каким образом и просто заключались в какой-то бесконтрольной поставке огромных масс вооружения то Сомали до предательства Сиада Барре, как называли в Москве, то Египту до предательства Садата. Всегда Советский Союз все предавали. Только, вот, американцев никто не предавал почему-то никогда»

Можно подумать будто бы американцы, которых, якобы, «никто никогда не предавал» (а как же быть с Аль-Каидой?), так уж сильно «контролировали» те несметные горы вооружений, которые поставляли и продолжают поставлять своим подопечным. Один скандал «Иран-контрас» чего стоил…

В словах члена Общественной палаты Шевченко явно проскальзывает оттенок высокомерного гонора, порождаемого все более усиливающимися империалистическими позывами новой российской буржуазии, к которой, судя по высоким должностям, примыкает и он сам (будем надеяться, что примыкает критически…). Вот, дескать, эти коммунисты только и могли, что «бесконтрольно» давать оружие кому ни попадя да навешивать свои дурацкие побрякушки, а потом их клиенты хитрозадые кидали, как последних лохов. Зато мы, нынешние, бардака не допустим – все проконтролируем, каждый доллар потраченный учтем, за каждую копеечку спросим. Будем выстраивать с нашими партнерами эффективные отношения на рыночной основе, без идеологических соплей и вручения «почетных наград»…

Согласитесь, смешно и жалко выглядят самонадеянные наезды всех этих новоиспеченных «господ полицейских» и «эффективных менеджеров» на своих великих предшественников. «Вот мы бы, да только дай нам, да мы такой кусище откусим, что и заглотать потом трудно будет…». Успокойтесь, господа хорошие. Во-первых, никто уже вам ничего откусить не даст, а во-вторых, сперва зубы отрастите, да пользоваться ими научитесь как следует…

Что до вероломно «преданного» Садатом и Барре Советского Союза, то тут, как говорится, чья бы корова мычала… Руководящая бюрократия позднего СССР и вышедший из неё правящий класс нынешней РФ, не только предали, но и придушили собственными руками стольких своих союзников и друзей, что против них Барре и Садат выглядят кристально честными и принципиальными личностями, пионерами героями – Валя Котик и Марат Казей. Ещё кто знает, лучше было бы Египту, сохрани Садат просоветскую ориентацию до прихода к власти Горби и его ликвидационной команды. Очень может быть, что стал бы на пару с Саддамом объектом священной ненависти «мирового сообщества» и мишенью для «гуманитарных бомбардировок»…

Время конца 1950-х - начала 1960-х было временем выдающимся. Оно прочно вошло в историю человечества своими свершениями, внеся на повестку дня проблемы такого масштаба, что боюсь, нынешнему и следующим поколениям сложно будет даже подойти к их решению.

Освободившись от сталинского диктата, от постоянного страха перед чистками и репрессиями, советская номенклатура обрела новое дыхание и, наконец, смогла почувствовать себя самостоятельной силой, как внутри СССР, так и на мировой арене. Стал развиваться объективный процесс формирования её классового сознания. Неким причудливым образом этот процесс начался у хрущевской группировки с возвращения к истокам – к «ленинизму», к идеям коммунизма и даже мировой революции. «Коллективному руководству», дружно осудившему «культ личности», стало тесно в рамках «социализма в отдельно взятой стране». Тем более что послевоенная обстановка -  распад старой европейской колониальной системы, колоссальный авторитет СССР как победителя нацизма, ускорение научно-технического прогресса – открывала великолепные перспективы для переноса борьбы за социализм не только на другие континенты, но и в космическое пространство…

Естественно, что в подобной ситуации судьбы и интересы советской бюрократии не могли не пересечься с судьбами и интересами «молодых офицеров», вставших во главе ближневосточных национально-освободительных революций. Несмотря на существенную разницу в возрасте, объективные исторические предпосылки – схожий вектор классовых и национальных устремлений, ярко прочерченная антиимпериалистическая линия – ставили эти группы людей и возглавляемые ими народы перед необходимостью объединения для совместной борьбы.

Таким образом, Советский Союз стал вдохновителем, спонсором, «комиссаром» национально-освободительной борьбы на Ближнем Востоке.

Однако силы в этой борьбе все-таки были не равны. Запад, опиравшийся на военную, финансовую и культурную мощь США, обладавший, к тому же, на Ближнем Востоке таким «непотопляемым авианосцем», как Израиль, постепенно одерживал верх. Менялось и классово-идеологическое содержание союзников по антиимпериалистическому блоку. Советская государственная и партийная бюрократия все сильнее тяготилась своей ролью «комиссара», все больше соблазнялась красивыми идеями «разрядки», «мирного сосуществования» и «конвергенции» государств с различным общественным строем. Она лишь ждала того момента, когда поколение пуганых сталинизмом вождей ослабеет физически и начнет выпускать бразды правления, чтобы выкинуть полотенце и реализовать себя как полноценный капиталистический класс.

С другой стороны, националистическая буржуазия арабских диктатур, уставшая от бесплодного и изнурительного противостояния с Империей, приняла стратегическое решение пойти на разрыв с Советами и сблизиться со «свободным миром». Она искала путей «достойной» капитуляции. Такой путь удалось найти сменившему Насера на посту президента Египта Анвару Садату. В 1972 году он выслал из своей страны русских военных советников, а в октябре 1973, при поддержке СССР(!), провел относительно успешную военную кампанию против Израиля. Хотя октябрьская война и закончилась поражением Египта и Сирии, тем не менее, победа далась Израилю тяжелой ценой и заставила его серьезно взвесить опцию сепаратного мирного соглашения с крупнейшим арабским государством – Египтом. В 1979 году под эгидой Соединенных Штатов был заключен Кэмп-дэвидский мирный пакт, по которому Египет получил назад Синайский полуостров.    

Таким образом, правящий класс Египта сумел переменить внешнеполитическую ориентацию, «сохранив лицо». По сути, этот шаг означал односторонний разрыв классового союза египетской буржуазии, возглавлявшей её силовой бюрократии, с арабскими трудящимися массами, предательство египетской верхушкой палестинского народа, окончательную утрату египетскими элитами своей прогрессивной исторической роли и постепенное их превращение в паразитическую, компрадорскую, проимпериалитическую прослойку. Судьба правящей госбюрократии Египта оказалась во многом схожей с судьбой советской партноменклатуры - как во время зарождения их союза, так и после их «развода». Российским и египетским трудящимся нужно извлечь из всей этой истории суровый урок…   

К концу 1980-х, с началом 1990-х, после распада соцлагеря и безоговорочного воцарения Pax Americana, египетская буржуазия  окончательно сбросила сковывавшие её классовый интерес «национал-патриотические» одежды и прочно встала на неолиберально-компрадорский путь. За внешнеполитической капитуляцией перед Империей последовала сдача социально-экономических завоеваний. Поучаствовав в меру своих сил в разгроме саддамовского Ирака во время войны в Заливе зимой 1991 года, правящий класс Египта принялся ударными темпами реализовывать написанную МВФ программу экономического «оздоровления». Заложенные насеровским режимом основы национального капитализма («национал-социализма») подверглись решительному и последовательному демонтажу. Была проведена широкая приватизация госпредприятий, отпущены в «свободное плавание» цены на продовольствие, введены меры «экономии» и сокращения бюджетных расходов. Правительство Хосни Мубарака, возглавившего Египет после убийства исламистами Анвара Садата, заслуженно называли «образцовым учеником» МВФ. В качестве «спасения», коллапсирующей египетской экономике был навязан туристический бизнес. Простой люд возвращался к колониально-феодальному рабству и нищете, а стремительно бедневшему среднему классу была предложена традиционная неолиберальная «удочка»: выпускники каирских и александрийских университетов получили в качестве альтернативы эмиграции в «свободный мир» возможность работать гидом или аниматором на курортах Красного моря, ублажая туристов все из того же «свободного мира». Такова была цена поражения в битве с империализмом, таковы были последствия предательства правящими классами арабского мира своих народов…

Исторический фон, на котором разворачиваются сегодняшние арабские революции, помогает глубже понять их характер и точнее оценить их перспективы. Происходя в совершенно иных исторических условиях, эти революции, тем не менее, уходят своими корнями в те уже далекие времена, когда арабские народы плечом к плечу с

народами СССР противостояли общему врагу – евро-американской Империи и её наместнику на Ближнем Востоке, Израилю. Это противостояние завершилось сокрушительным поражением прогрессивных сил и торжеством реакции, продолжавшимся все последние десятилетия. Арабскому народу, восставшему против прозападных тираний, предстоит решать задачи, которые не смогла решить предыдущая серия революций. Это, прежде всего, задачи национально-освободительной борьбы: объединение арабской нации, обретение экономической самостоятельности, демократизация общественно-политической жизни, освобождение Ирака и Палестины от прямой оккупации империализмом и т.д. и т.п. Арабским революциям предстоит развиваться и крепнуть без какой-либо существенной помощи извне – в современном мире нет «комиссара», нет силы, способной прийти на помощь, возглавить международное антиимпериалистическое движение. Эти революции проходят в условиях катастрофического упадка левых и социалистических сил, особенно в Европе и Северной Америке. Данное обстоятельство будет особенно сильно ощущаться, когда буржуазно-демократический этап революции исчерпает себя и простые люди начнут осознавать всю фальшь и лицемерие капиталистической демократии – «замков и засовов свободы, которыми заперт народ».

С другой стороны, на руку революции играет очевидная слабость империализма, являющаяся выражением общего кризиса мировой капиталистической системы. У Империи нет сил, решимости и ресурсов на прямое вмешательство в дела региона. Она может действовать лишь опосредованно – через свою агентуру (крайне дискредитированную), своих наймитов.

Преждевременно делать какие-либо далеко идущие выводы о происходящих на наших глазах процессах на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Народы этого региона едва только начали просыпаться после кошмарной ночи неолиберально-империалистической реакции, они лишь только пытаются подняться с колен. Но уже ясно, что мир после Туниса, после площади Тахрир уже никогда не будет таким, как прежде…

В отсутствие «руководящей и направляющей», сфинксу арабской революции предстоит самому, не надеясь на «комиссара», раскрывать свой потенциал, познавать себя «внутри прогресса и борьбы», становиться из «вещи в себе» - «вещью для себя». В истории такого, пожалуй, ещё никогда не было. Что ж, всякая революция по-своему уникальна, в этом и состоит её непередаваемая прелесть. Но главная цель, объединяющая все народные революции, одна – установление более справедливого общества, обретение трудящимися свободы, мира и достоинства.