Углубляющийся экономический кризис в Европе и США порождает противоположные политические тенденции в среде рабочего и среднего класса. В Европе, особенно в средиземноморских странах (Греция, Испания, Португалия и Италия), безработная молодежь, рабочие и низкооплачиваемые госслужащие организовали серию крупных забастовок, демонстраций и всевозможных форм акций прямого действия.

В то же время, средний класс, наемные работники в частном секторе и мелкий бизнес совершили заметный поворот  в сторону «крайне правой» и выбрали (или готовятся выбрать) реакционные правительства в Португалии, Испании, Греции и возможно даже в Италии. Другими словами, усиливающийся кризис поляризовал Западную Европу: укрепил позиции крайне правых сил, одновременно усилив внепарламентскую левую, которая мобилизует «энергию улицы».

С другой стороны, в Центральной и Северной Европе правые и неофашистские движения существенно укрепились именно среди рабочих и мелких служащих, за счет традиционных левоцентристских и правоцентристских партий.[1] Относительная стабильность, благополучие и устойчивая занятость нордического пролетариата сопровождалась растущей поддержкой расистских, антииммигрантских и исламофобских движений.[2]

В Соединенных Штатах, за некоторыми исключениями, рабочий класс остается пассивным наблюдателем на фоне правого поворота демократов и крайне правого поворота республиканцев. В отличие от Южной Европы, в США отсутствует активная левая политика, выплескивающаяся на улицы, и все ограничивается пассивным отрицанием крайне правых шагов Конгресса и Белого дома. 

Можно сказать, что экономический кризис высветил не солидарность рабочего класса, а его раздробленность, неорганизованность и внутреннюю поляризацию.

Раскол на правых и левых

Одной из ключевых причин усиления крайне правой среди североевропейского пролетариата является упадок пролетарской идеологии, рабочих партий и отсутствие лидеров. Лейбористские и социал-демократические партии приняли на вооружение неолиберальные программы и усиленно продвигают выгодные корпорациям экспортно-ониентированные стратегии развития экономики. Они поддержали регрессивное налогообложение крупного бизнеса, приняли активное участие в развязывании империалистических агрессивных войн (Афганистан, Ирак и Ливия), в так называемой «войне с террором», т.е. против мусульманских народов, при этом проявляя терпимость к растущим как на дрожжах неофашистским и исламофобским силам, которые перешли к «прямым действиям» по изгнанию иммигрантов из Европы. Правящие в Европе левоцентристские (лейбористы и социал-демократы) и правоцентристские (Саркози, Камерон и Меркель) партии недвусмысленно выразили свое неприятие «мультикультурализма» - кодового обозначения прав мусульманских иммигрантов. Эксплуатация исламофобских настроений служит эффективным средством для привлечения голосов ксенофобской части электората, а также оправданием участия в американо-израильских войнах на Ближнем Востоке и в Южной Азии. В результате «мейнстримным» буржуазным режимам удалось ослабить классовую солидарность с рабочими-иммигрантами и подорвать все усилия государства и гражданского общества по противостоянию неофашистам и расистам, которые все ощутимее склоняются в сторону наиболее экстремистской формы исламофобии в её сионистском варианте, предусматривающем этническую чистку.

Численность членов профсоюзов существенно снизилась. Главной причиной этого стало увеличение «контингента временных работников», которые особенно восприимчивы к крайне правой демагогии. Важно и то, что профсоюзы перестали заниматься политическим образованием рабочих, целью которого было бы укрепление классовой солидарности всех трудящихся, вне зависимости от национальной и религиозной принадлежности. Сговор профсоюзов с корпоративными элитами оставил рабочих один на один с антииммигрантской, расистской пропагандой. В создавшейся ситуации извращенная «классовая борьба» сталкивает организованный пролетариат с теми рабочими, которые «внизу», т.е. с иммигрантами. Эксплуатируя культурные и шовинистические предрассудки, неофашисты набирают очки, в то время как профсоюзы и социал-демократы более не занимаются интернациональным воспитанием рабочего класса. Другими словами, неолиберальная практика и идеология «левоцентристских» партий и профсоюзов уничтожает классовое сознание рабочих и открывает ворота перед проникновением правых идей в ряды трудящихся. Это особенно заметно на фоне полного нежелания левоцентристских и профсоюзных политиков советоваться со своими рядовыми членами и дебатировать с ними политические вопросы. Они, по сути, навязывают массам свою политику сверху, давая крайне правым великолепный повод нападать на «врожденный элитизм» левой политической системы.

Напротив, в странах Южной Европы тяжкий экономический кризис, во многом благодаря навязанным западноевропейскими банкирами кабальным условиям, укрепил и заострил классовое сознание трудящихся. Обращения крайне правых сил к антииммигрантской и антимусульманской тематике не находят широкой поддержки среди южноевропейского пролетариата, на фоне стремительно растущей безработицы и сокращения социальных расходов.  

Североевропейские рабочие объединились с правыми, со своими политиками и банкирами, требующими принятия более строгих мер против южноевропейских стран, согласившись с расистской идеологией, утверждающей, будто средиземноморские рабочие ленивы, безответственны и «постоянно отдыхают». На самом деле греческие, испанские и португальские рабочие трудятся больше дней в году и имеют более короткие отпуска и низкие пенсии, чем наемные работники Западной Европы. Против южноевропейского пролетариата используется те же самые шовинистические стереотипы, что и против иммигрантов. 

Североевропейские банкиры-кредиторы и политики давят на своих рабочих и средний класс, чтобы спасти своих должников-элитариев из стран Южной Европы. Последние, в свою очередь, соглашаются оказать давление на собственных рабочих и служащих, дабы суметь расплатиться по векселям и удовлетворить требования Севера. Северных рабочих имперских государств удалось убедить в том, что их жизненным стандартам угрожает безответственный, погрязший в долгах Юг, а не спекулятивная деятельность безответственных банкиров Западной и Северной Европы. Рабочие Юга вынуждены нести бремя двойной эксплуатации, как североевропейских кредиторов, так и своих местных элит. Поэтому они куда лучше и яснее осознают всю несправедливость капиталистической системы, как на имперском, так и на локальном уровне.

В той степени, в которой рабочие Севера разделяют интересы и цели своих правящих классов-кредиторов и проникаются антагонизмом в отношении южных рабочих и иммигрантов, они становятся уязвимы перед крайне правой идеологией. Они открыто выражают недовольство бастующими рабочими Греции, Испании и Португалии, чьи выступления могли сорвать их запланированные отпуска на средиземноморских курортах. Классовое противостояние североевропейских рабочих со своим государством и финансовой элитой трансформируется во враждебность к пролетариям южных стран и к иммигрантам. Выкуп заграничных банкротов, имперские войны и сокращения социальных программ приводит к усилению конкуренции за сокращающиеся социальные льготы и к обострению конфликта между рабочими и безработными, «коренными» и «иммигрантами».  

Международная солидарность трудящихся существенно ослабла и в некоторых случаях ей на смену пришли международные сети крайне правых, распространяющие оголтелую антииммигрантскую (и антисоциалистическую) пропаганду и, как это случилось в Норвегии, где произошло убийство 70 молодых активистов Рабочей партии, представляющие прямую угрозу жизни защитников прав иммигрантов. Правые экстремисты начали с нападений на иммигрантов и мусульман, а теперь взялись и за местные левые и прогрессивные движения. Дело приняло куда более сложный и опасный оборот в связи со скрещиванием яро произраильской, ультра сионистской идеологии (в основном процветающей в США) с неофашистской исламофобией, направленной против сторонников прав палестинцев. Эту зловещую связь неоднократно подчеркивал норвежский фашист и массовый убийца Андерс Брейвик. Проблема в том, что так называемые «респектабельные» либералы, социал-демократы и консерваторы, в своих предвыборных кампаниях всячески потакали и угождали антииммигрантским, антимусульманским настроениям крайне правых, с целью привлечь на свою сторону рабочих, вместо того, чтобы выступить за всеобъемлющие классовые реформы, которые снизили бы вопиющее неравенство через прогрессивное налогообложение и увеличение общественных расходов. Такая повестка дня могла бы сплотить всех рабочих, местных и иммигрантов, против общего врага - капитала. 

В отсутствие классовой солидарности, сыновья и дочери иммигрантов, среди которых особенно высок уровень безработицы, все более вовлекаются в разнообразные формы прямого действия, такие как разграбление местного бизнеса, столкновения с полицией и погромы, как это произошло во время августовских массовых беспорядков в Англии. Таким образом, упадок пролетарской классовой политики порождает правый экстремизм, расовые иммигрантские бунты и погромы. Лейбористская элита является пассивным наблюдателем этих процессов. Она осуждает экстремизм и насилие, призывает к расследованиям, но не производит никакой самокритики и не выдвигает никаких программ изменения социально-экономической структуры общества, которая и есть основная причина правого поворота и роста насилия среди рабочих и безработных.

Соединенные Штаты: Правый поворот

В отличие от Европы, в США крайне правые силы органично встроены в господствующий политический порядок. Жестокая антииммигрантская политика привела к изгнанию примерно 1 миллиона нелегальных рабочих и членов их семей за первые три года правления режима Обамы (это трехкратное увеличение по сравнению с эпохой Буша). Сторонники «Чайной партии» находятся среди членов Конгресса от консерваторов, которые в сговоре с Белым Домом проводят драконовские меры по урезанию социальных программ. СМИ, Конгресс и Белый Дом, христианские фундаменталисты и лидеры сионистов вовсю разжигают исламофобию, устраивая разнузданные анти-мусульманские кампании. Американский «истеблишмент» уже давно освоил и принял на вооружение расистскую идеологию европейской крайне правой. Правые активно ополчились на социальные программы для бедных, объявив войну рабочему классу и госслужащим (особенно школьным учителям).

Более того, наступление на бюджет и общественные расходы стало катализатором конфликтов между различными секторами капиталистического класса, которые в той или иной степени зависят от государства. Во время недавних «дебатов» в Конгрессе по поводу поднятия потолка бюджетного дефицита, Уолл-Стрит частично присоединился к борьбе с крайне правыми: он призвал к «компромиссу», заключающемуся в проведении социальных сокращений и принятии налоговой реформы и, в то же время, поддержал правых в их антипрофсоюзном наступлении.

В отличие от Европы, американский рабочий класс и беднота остаются пассивны. Они не устраивают уличных бунтов, как в Англии, не сдвигаются вправо, как рабочие Северной Европы и не проводят массовые забастовки, подобно трудящимся южноевропейских стран. Американские профсоюзы, за исключением госслужащих штата Висконсин, полностью устранились от всяких конфронтаций с собственниками. Американские профбоссы целиком поглощены лоббированием интересов корпоративного капитала, связанного с Демократической партией и не способны мобилизовать на борьбу свой постоянно тающий контингент.

«Чайная партия», в отличие от своих европейских аналогов, не привлекает в свои ряды рабочие массы, отталкивая их своими яростными нападками на популярные социальные программы, такие как Медикейр, Медикейд, пособий по безработице и, особенно, социальное страхование. От этих программ зависит благополучие американских рабочих и членов их семей. С другой стороны, экономический кризис не привел к массовым акциям средиземноморского типа, так как американские профсоюзы либо не существуют вообще (93% работников частного сектора не охвачено тред-юнионами), либо настолько погрязли в компромиссах, что уже не способны к какой-либо активной деятельности.

По всем вышеперечисленным причинам американский пролетариат является пассивным созерцателем подъема крайне правых сил. Его вожди накрепко связали свои судьбы и состояния с Демократической партией, которая, в свою очередь, существенно сдвинулась вправо.

Выводы

В противоположность Европе, Соединенные Штаты переживают мирный переход от неолиберализма к крайне правой политике, при этом рабочие и средний класс скорее являются пассивными жертвами, нежели активными участниками событий справа или слева. В Европе нынешний кризис обнажил глубокую поляризацию между леворадикальным  поворотом рабочих Юга и растущим сдвигом вправо рабочих Севера. Идеалы международной солидарности трудящихся заменяются, в лучшем случае, на региональную солидарность, как у рабочих Юга Европы, а в худшем, на сеть крайне правых партий, как на севере Европы. С упадком рабочего интернационализма, резко укрепились расистские и шовинистические тенденции на Севере, в то время как движения пролетариата Юга включают в свои ряды широкие слои безработных, студентов, мелких предпринимателей и пенсионеров. В то время как электоральная правая набирает очки на разочаровании масс в левоцентризме, на Юге Европы она до сих пор получает серьезный отпор со стороны внепарламентских общественных движений. Напротив, в Северной Европе и в США крайне правая не встречает серьезной оппозиции – будь то на улице или на предприятиях. В этих регионах лишь полный развал экономической системы или продолжительная рецессия, совмещенная с резким урезанием социальных расходов, могут оживить рабочее движение. Остается надеяться, что это оживление произойдет под руководством классово сознательной левой, а не крайне правой. 

Оригинал находится на: http://petras.lahaine.org/?p=1871

[1] Согласно исследованию рабочей поддержки крайне правых партий в Западной Европе «рабочие стали их основной клиентурой». См Daniel Oesch “Explaining Workers’ Support for Right-wing Populist Parties in Western Europe: Evidence from Austria, Belgium, France, Norway, and Switzerland” International Political Science Review 2008: 29; pp. 350 -373

[2] Хотя мотивация рабочих может различаться, крайне правые партии всегда в выигрыше