В теории игр с некоторых времен существует фундаментальная задачка под названием «дилемма заключенного». Суть её состоит в том, что двое уголовников, попавшихся на совершении одного преступления и оказавшихся в железных объятиях буржуазного правосудия, становятся перед выбором: либо свидетельствовать против своего подельника, либо молчать как рыба, отказавшись от дачи показаний. В случае если первый «заложит» второго, а тот при этом промолчит, то предатель-стукач получит свободу, а его дружок влетит на полную катушку и загремит в тюрягу на 10 лет. Если оба будут молчать, то пойдут по более легкой статье и получат по полгода. Если оба дадут чистосердечные признания, то сядут на 2 года. Пикантность ситуации в том, что ни один из нарушителей закона не знает, как поведет себя его товарищ по несчастью.

Как следует поступить «рационально мыслящим игрокам», т.е. зэкам, дабы минимизировать личный ущерб и отделаться наименьшим наказанием? С точки зрения стратегии т.н. «игры с нулевой суммой» (либо всё – либо ничего) ребята должны в поте лица валить всё друг на друга, в надежде на то, что подельник промолчит и тогда наградой за «помощь следствию» будет немедленное освобождение. Но даже если подельник и не промолчит, полученный срок все равно не превысит двух лет. Если же вести себя менее эгоистично, и благородно отказаться от дачи показаний, то тогда, в случае, если столь же благородным окажется и твой товарищ, оба вы отделаетесь 6 месяцами заключения. Но для избрания подобной «ненулевой» стратегии необходимо быть уверенным в том, что «твой друг не окажется вдруг…».

Сия не слишком замысловатая «игра ума», как ни странно, начиная где-то с середины прошлого столетия, нашла себе широчайшее применение в общественных науках ведущих империалистических держав Запада, прежде всего США. Основываясь на «дилемме заключенных», экономисты строили модели поведения бизнесменов и банкиров, социологи и психологи обосновывали мотивы тех или иных поступков своих сограждан и пациентов, а политологи объясняли наработки стратегов Холодной войны.

Триумфальное шествие «дилеммы заключенных» по просторам, лабиринтам и закоулкам западной науки и идеологии несложно объяснить. Она доходчиво, «рационально», опираясь на авторитет «высокой науки» доводила до сознания простого буржуа ту жизненно важную мысль, что, даже живя в обществе наживы и «свободной конкуренции», стремясь к личному преуспеванию и обогащению за счет ближнего, все равно выгоднее вести себя хорошо, умеренно, «морально», считаться с интересами «партнера», нежели наплевав на все запреты и условности, энергично работая локтями и всем что под руку попадется, преследовать собственную корысть. Метафора «заключенного», подследственного точно и адекватно передавала состояние «гражданского общества» эпохи государственно-монополистического, имперского капитализма – общества несвободного, несмотря на внезапно обрушившееся материальное благополучие, бюрократически зарегулированного, насквозь конформистского, сплачиваемого всеохватным страхом «коммунистической угрозы» и ядерного сдерживания.

Однако, при всем своем соответствии духу эпохи, замечательном наукообразии («модель»!) и претензии на «воспитательную роль», объяснительный и предсказательный потенциал дилеммы заключенного оказался, как это часто случается в буржуазных общественных дисциплинах, не слишком высоким. Холодная война, в атмосфере которой так уютно обустроились легионы высоколобых экспертов и аналитиков, вооруженных ЭВМ и теорией игр, совершенно неожиданно окончилась. И произошло это по сценарию, не имевшего ни малейшего касательства к логике знаменитой «дилеммы»: вместо того, чтобы вести себя «рационально» и следовать «политике взаимного устрашения», один из «игроков» вдруг, ни с того, ни с сего, бросил незавершенную партию и наложил на себя руки. Таким образом, дилемма заключенных внезапно утеряла статус оракула при вершителях судеб рода человеческого, и была вынуждена перебраться на жительство в куда более скромные области, вроде рекламного бизнеса и гонок Формулы-1.    

Слабость спроецированных на общество игровых моделей заключалась в том, что они, давая наукоподобную и, подчас, довольно элегантную интерпретацию некоторых элементов господствующего порядка, всячески упрощали и схематизировали общественные противоречия, игнорируя их диалектичность и классовый характер. Эти модели сводили поведение огромных человеческих коллективов, состоящих из множества групп с зачастую разнонаправленными, антагонистическими интересами, к примитивной борьбе за выживание атомизированных мелких собственников-«заключенных», населяющих серое, убогое и однообразное здание тюрьмы под названием «гражданское общество».   

Тем не менее, несмотря на научную несостоятельность, дилемма заключенных обладает своей экзистенциальной сермяжной правдой, уже отмеченной нами выше. В конце концов, все мы, или, по крайней мере, те из нас, кто живет продажей своего личного времени на т.н. «рынке труда», являемся заключенными огромного капиталистического концлагеря. А своеобразие нашего бессрочного заключения состоит в том, что мы – как бы «свободные» узники, потому что перед нами постоянно встают те или иные «дилеммы».

Мысль о главной, можно даже сказать «государственно-образующей» (эпитет сколь бессмысленный, столь многозначительно и убедительно звучащий) дилемме, стоящей перед трудящимся человеком эпохи заката монополистического капитализма, посетила мою голову, когда я в смутно-возбужденном состоянии возвращался домой с грандиозного всемосковского корпоратива на Болотной площади. Мои робкие надежды увидеть проблески зарождения если не пролетарско-социалистического, то хотя бы прогрессивно-демократического массового движения египетско-тунисского образца, оказались напрасны. Болотное действо очень живо напомнило многосоттысячные, шумные балаганы конца 80-х, начала 90-х годов прошлого столетия, которыми партноменклатурные бандиты роскошно обставили ликвидацию СССР. «Те же рожи, те же инструменты»… Всё тот же дружный, искренний, но скверно-расплывчато сформулированный протест моих дорогих сограждан против затхлого, застойного режима, против коррупции, неравенства, несправедливости, узурпации власти никем не избранной кликой проходимцев. Гражданский протест -  нагло, нахраписто и самоуверенно оседланный и взнузданный беспринципными представителями политической «элиты» на пару с «творческой интеллигенцией». Взгромождавшиеся один за другим на трибуну ораторы пели песни, читали стихи, фиглярствовали и драли глотку за «честные выборы» и против «партии жуликов и воров». И ни один из них не высказался хотя бы приблизительно в том ключе, что, мол товарищи, «честные выборы» - это конечно очень важная тема, и «партия», она и в самом деле насквозь жульническая и воровская (впрочем, как и все остальные «партии»), но что других выборов и партий, «прозрачных и честных», при существующей общественной системе нет и быть не может, и что эту самую систему власти и собственности надо ломать до основания и создавать на её месте новую, а иначе она сама собой рухнет и погребет под своими погаными обломками нас и наших детей! Одно такое «конструктивное предложение» стоило бы всех вместе взятых идиотских прожектов по «сдаче мандатов», «онлайн подсчету голосов», строительству «воровских пароходов» и т.п. жалких обманок. Ничего даже отдаленно похожего на этот призыв с трибуны 50-тысячного собрания не прозвучало. И это несмотря на наличие в стране как официальной, так и «внесистемной» левой оппозиции, несмотря на то, что за официально зарегистрированные (пусть и чисто номинально «левые») партии проголосовала чуть не половина «электората». Зато собравшиеся с удовольствием послушали истеричные вопли г-на Немцова, полюбовались на умную физиономию выдающегося писателя Акунина и восхитились жизнерадостной, упитанной ряшкой гениального поэта Быкова…    

Отсутствие лево-социалистических лозунгов на самой массовой манифестации последних лет означает отсутствие самостоятельной левой политики в нашей стране. А это, в свою очередь, значит, что тот класс, интересам которого такая политика объективно отвечает (а это сегодня 99% населения), в условиях разворачивающегося кризиса оказывается политически, организационно и идеологически безоружен. Всё что ему остается – это следовать в фарватере политики одной из соперничающих фракций правящего класса. Подобно тем пресловутым «заключенным», он вынужден выстраивать логику своих действий исходя не из собственных интересов, а из «строго научных соображений», лукаво продиктованных ему всезнающими стратегами, квалифицированными теоретиками вонючих политических игр, обслуживающими крупный капитал (как отечественный, так и западно-империалистический) и госбюрократию. Российским трудящимся, прежде всего их наиболее активной прослойке, т.н. «среднему классу», усиленно навязывается «выбор наименьшего зла»: надо решить, какого эксплуататора, кровососа и негодяя из имеющихся в наличии посадить  в этот раз себе на шею. «Дилемма заключенного» плавно эволюционирует в «дилемму негодяев». Не потому, конечно, что выбор осуществляют негодяи, а потому, что «заключенному» всучивают негодяйский выбор между двумя группировками проходимцев, жуликов и воров - негодяев.   

Что это за группировки? Весьма условно их принято обозначать как «национальную» и «компрадорскую» буржуазию. Многие обозреватели и комментаторы любят подводить под эту классификацию политэкономический фундамент, с видом знатоков рассуждая о «противостоянии госбюрократии и крупной буржуазии», изобретая такие нелепейшие фантомы, как «патриотический» или «национально-мыслящий» капитал, которые по определению обязаны бороться не на жизнь, а на смерть с капиталом «компрадорским», «сионизированным», «англосаксонским» и т.п..

На самом деле все обстоит куда проще. Та группировка крупной буржуазии, которая в данный момент находится у власти - и есть «национальная», т.к. держит в своих руках государственную «вертикаль насилия», формирует бюджет и назначает чиновников. Другая группировка, которую правящая клика от власти отстранила, всеми силами хочет эту власть себе вернуть и ради этой святой цели не гнушается обращаться за помощью к «геополитическому противнику». Поэтому она – «компрадорская». Все эти внутриклассовые распри имеют совсем ничтожное влияние на объективное положение российской экономики в системе глобального капитализма. Господство в нашей экономике сырьевого, нефтегазового сектора, объясняется вовсе не злой волей «компрадорской олигархии» или недосмотром «патриотической бюрократии», недостаточно упорно поборовшейся за интересы «отечественного производителя», а структурными особенностями капитализма, его стремлением к постоянной максимизации прибыли и к монополизации. В рамках капиталистического способа производства изменить положение РФ в мировой экономике невозможно.

Периодически возникающие кризисы обостряют не только и не столько межклассовые, сколько внутриклассовые противоречия среди крупнейших капиталистов. Они вынуждены искать опору среди трудящихся – чтобы с их помощью либо сохранить свою власть, либо убрать от неё конкурента. В этом конфликте – суть т.н. «оранжевой революции».

«Революционное» крыло буржуазии, недовольное отлучением от главных кормушек, начинает играть на объективно существующих проблемах, регулярно порождаемых финансово-монополистическим капитализмом. «Либеральная оппозиция» упирает на глубоко укоренившиеся и постоянно подпитываемые буржуазным агитпропом мелкобуржуазные иллюзии «среднего класса», вроде «честной конкуренции», «свободных выборов», «социального государства» и, разумеется, «гражданского общества». Ясно, что все эти красивые и когда-то полезные вещи в наше время лишены всякого смысла. «Гражданское общество», возникшее в условиях становления капитализма, когда боевой и многочисленный класс мелких и средних собственников добивал остатки феодализма и повсеместно утверждал свои порядки и ценности, с воцарением финансово-монопольного капитализма стало стремительно блекнуть, а порожденные им общественные институты и идеологические концепты постепенно выхолащивались, превращаясь в пустышечные «симулякры». Правда, необходимо отметить, что более чем полстолетия «борьбы с коммунизмом» и «государства всеобщего благосостояния» придали гражданскому обществу в имперских странах Западной Европы и Северной Америки  определенный импульс, наполнив его иным классовым содержанием: признанием коллективных социальных и политических прав наемных работников, составившим основу нового «классового компромисса», который позволил Западу выстоять и победить в борьбе с советским социализмом. Однако с крушением советского блока и триумфом неолиберализма все эти достижения наемного труда были безжалостно разгромлены крупной буржуазией и сегодня, по меткому наблюдению Джеймса Петраса, западное общество управляется никакими не «гражданскими институтами», а сменяющими друг дружку диктатурами олигархов и неолиберальных технократов.

Такой же профанацией, лживой выдумкой буржуазных пропагандистов, как и «гражданское общество», является т.н. «средний класс». По сути этот «класс» есть ни что иное, как несколько более благополучная, привилегированная прослойка наемных работников, современный вариант «рабочей аристократии». Она состоит преимущественно из жителей столичных городов (их привилегированный статус сохранился ещё с советских времен) – учителей, врачей, клерков, студентов и преподавателей ВУЗов, работников IT-индустрии, многочисленных пролетариев «сферы услуг». В нашей «прогрессивной» социологии часто принято противопоставлять этих людей «простым рабочим», объявлять их «паразитами», доказывая с помощью различных выкладок критической бухгалтерии что они «не производят добавочного продукта», «обслуживают крупный капитал» (как будто рабочие его не обслуживают), «прикормлены властью» и т.п. Отчасти такие претензии могут быть и верны, однако они не меняют основной характеристики «среднего класса», роднящей его с «простым рабочим» - отсутствие в собственности орудий производства и работа по найму.

Особый статус «среднего класса» является не столько следствием его объективного положения в системе воспроизводства капитала, сколько плодом сознательной политики крупной буржуазии, вносящей раскол в ряды трудящихся - соблазняющей часть работников посредством разветвленной и запутанной системы социальных подачек, развращающей образованных людей «малым и средним бизнесом», беспрерывно забивающей мозги молодежи «либеральными ценностями», религиозным мракобесием, а также «имперским», черносотенным шовинизмом и национализмом.

Таким образом, обладая неустойчивым, мелкобуржуазным сознанием, не имея собственной политической повестки дня, не имея своих, не аффилированных с капиталом и госбюрократией политических организаций, современный образованный пролетариат крупнейших городов («средний класс») постоянно мечется между двумя соперничающими лагерями крупнейшего монопольного капитала. Ещё совсем недавно он активно поддерживал национал-либеральный курс режима Путина, дружно ненавидел «бабу Леру», «ебцовых» и «каспарышей», проклинал «оранжевые бунты» в постсоветских республиках и как само собой разумеющиеся принимал результаты постановочных, формальных, и, в общем, никому не нужных «выборов». Сегодня всё вдруг кардинально переменилось: вышедшие в тираж «либеральные оппозиционеры» вновь на коне, народ требует «честных выборов» и скандирует «Путин, лыжи, Магадан!». Любимый «негодяй» в очередной раз поменялся…

Столь радикальный сдвиг в общественных настроениях оказался полной неожиданностью для правящей «национально-ориентированной» клики негодяев (впрочем, как и для её «компрадорско-либеральных» оппонентов). На первые спонтанные выступления разгневанных масс она отреагировала по образцу «лихих девяностых»: тонтон-макуты режима, недавно переименованные маленьким Бонапартом Димой в «господ полицейских», принялись безжалостно избивать протестующих, запихивать их в пыточные автозаки и предавать активистов «суду». Но затем, то ли наверху одержало верх благоразумие, то ли ближневосточные события чему-то нашу власть научили, во всяком случае, верхи вовремя одумались и сменили полицейскую дубину на диалог и компромисс, справедливо решив, что лучше дать недовольным возможность выпустить пар на балаганных митингах – а там на носу Новый год, каникулы, «генерал мороз», потом новые «выборы» - глядишь и всё как-нибудь само собой «рассосется», подобно той пресловутой беременности…

Позиция властной, «национальной» буржуазии выглядит сейчас менее выигрышно, т.к. в её основе лежат чистые, ничем не замутненные «охранительство» и «умеренный консерватизм». С Говорухиным в руке, с Путиным и Столыпиным в башке. Короче говоря, хуже не придумаешь…

Её защита ведется в основном методом «от противного». Властные негодяи обращаются к народу приблизительно с такими словами:

«Да, мы негодяи, мы буржуи, мы тебя, как положено, грабим, насилуем, и, в меру своего культурно-интеллектуального развития, глумимся над тобой. Но мы проделываем все это национально, патриотично, государственно, с беспрестанной думой о судьбах нашей великой Родины, ибо от её существования зависит наша жизнь и личная безопасность. Кроме того, мы стараемся сделать все, что в наших силах, чтобы тебе, дорогой народ, жилось бы радостнее и веселее. Ну, по крайней мере, не так тяжело и противно… Мы печемся о государственном суверенитете, развиваем социальную сферу, регулярно проводим раздачу слонов (пока они ещё не передохли). Всё что остается после удовлетворения наших скромных потребностей мы честно пускаем на удовлетворение твоих растущих потребностей – на модернизацию, инновации, ЧМ по футболу. Наш девиз – стабильность! Потерпи ещё чуток, и скоро, совсем скоро ты заживешь как при царе батюшке… тьфу, как при проклятом совке, черт бы его побрал. Тебе не нравятся как мы провели выборы? Ты визжишь, ты орёшь как резаный, что тебя, дескать, «наебали»? Фи, какое неприличное слово… Ну, подумаешь, подмухлевали немножко, ну всего-то на каких-то жалких полпроцентика. Ерунда сущая! Вспомни, дружок, при совдепии так вообще всего один кандидат был - от «нерушимого блока коммунистов и беспартийных». А сейчас этих блоков вон сколько развелось – выбирай не хочу, больше чем в засраных депрессивных Штатах! Вот поставим на участках инновационные нано вебкамеры – так и вообще все будет как в аптеке – точно, чисто и прозрачно.

Ну скажи, зачем сдалась тебе революция? Ведь те, кто рвутся сегодня  к власти уже её имели в ужасные нестабильные девяностые. И потом, если мы лишимся своего теплого, насиженного места, то на него тут же заступят зарубежные, западные, непатриотичные негодяи. А они уж наверняка тебе совсем ничего давать не будут, они тебя не просто изнасилуют, как мы, нежно и аккуратно, а изнасилуют извращенным способом, с применением оргоружия и остро заточенных металлических труб. Вспомни старика Каддафи. Разве тебе его не жалко? И глумиться над тобой будут не на родном великом и могучем, а на дурном и некрасивом иностранном языке. Так что подумай. И запомни: все революции совершаются по указке и на деньги Госдепа…»

Подает голос группа поддержки справа: «К тому же мы собираемся возрождать величие нашей Державы и строить Евразийскую Империю. Ядерно-православную, инновационную империю. Ты ведь хочешь снова стать солдатом империи? Это будет почти как СССР, только гораздо, гораздо лучше… Да свершится «русское чудо»! Да поможет нам пояс пресвятой богородицы, да благословит нас святой отец Чаплин! А все революции совершаются на деньги Кайзера, т.е. пардон, Госдепа…»

Группа поддержки слева тоже вставляет свой скромный пятачок: «Пойми, дорогой, у госбюрократии просто напросто нет иного выхода, кроме как взять в руки красный флаг и резким движением сдвинуть свой могучий, свинцовый зад влево, к социализму. Наша задача – помочь ей зад поднять, флаг отыскать и всунуть ей в белы рученьки. Это есть наш последний исторический шанс. А иначе – кранты. Ведь все революции, если они не сверху -  оранжевые, и совершаются на деньги Госдепа…»

Каков же выход из создавшейся ситуации и есть ли он вообще? Для российских трудящихся единственный выход – сломать проклятую дилемму, перестать метаться между негодяями, и начать, наконец, разыгрывать свою игру. Т.е. из заключенных, выбирающих среди убогих и тошнотворных «альтернатив», предлагаемых теми или иными кликами эксплуататоров, становиться «классом для себя», выстраивать свою политику и отстаивать собственные, кровные интересы. Необходимо оживлять и радикализировать уже имеющиеся левые структуры, а также создавать новые – принципиальные, боевые и неподкупные, которые будут работать на прояснение сознания класса наемных работников и на их сплочение в единый пролетарский кулак. Необходимо выдвигать новые, радикальные, прежде всего социально-экономические требования, такие как национализация, бесплатное образование, здравоохранение, ликвидация коммерческих структур и устранение «рыночных отношений» во всей т.н. «социальной сфере». Требования политические должны выйти далеко за пределы расплывчатых обманок «гражданского общества», вроде глупости про «честные выборы». Они должны содержать призывы к полному слому существующей коррумпированной системы олигархической диктатуры вместе со всеми её гнилыми декорациями, и создания на её месте механизмов подлинного прямого народовластия, «власти миллионов, а не миллионеров», по образцу советской конституции 1918 года.

Пусть не все эти требования могут быть немедленно выполнены, однако само их выдвижение уже заставит правящих «негодяев» пересмотреть многие пункты своей политики и пойти на уступки трудящимся. Ведь чем выше назначенная первоначальная цена, тем легче потом торговаться и тем более выгодную цену получишь, в конце концов. Как хорошо сказала одна левая публицистка из журнала MRZine – шведская модель не получается, когда просят шведской модели, она получается, когда требуют пролетарской революции. А если просить «как в Швеции» и «честных выборов», то получишь, в лучшем случае, «как в Латвии». Или в Ливии…

Так что долой грязные игры негодяев, и да здравствует новая пролетарская революция!