Соединенные Штаты переживают самый большой политический переворот в своей новейшей истории: преобразование развитого государства всеобщего благосостояния в стремительно расширяющееся, навязчивое и глубоко проникающее полицейское государство, основанное на самых передовых технологических достижениях

«Великая трансформация» происходит исключительно сверху, она вдохновляется и организуется высшими эшелонами гражданской и военной бюрократии под управлением исполнительной власти и её Совета по национальной безопасности. «Великая трансформация» не была единичным событием. Она являет собой часть процесса аккумуляции власти и осуществляется посредством указов и декретов, поддержанных и одобренных послушными конгрессменами. Никогда прежде нация не была свидетелем такого роста репрессивной машины, такого всеобъемлющего проникновения огромного числа полицейских служб в самые разнообразные сферы жизни на таком существенном отрезке исторического времени (практически без всякого сопротивления общественности). Никогда прежде исполнительная ветвь власти не брала на себя таких широких полномочий задерживать, допрашивать, похищать и убивать своих собственных граждан без судебных ограничений. 

Господство полицейского государства проявляется в чрезвычайном росте бюджета внешней и внутренней безопасности, военных расходов, в широкой мобилизации военно-полицейского персонала, в ограничении индивидуальных и коллективных прав и свобод, а также в обильном насыщении национальной культуры и гражданской жизни почти религиозным прославлением милитаризма и полицейского государства, что особенно бросается в глаза в массовом спорте и развлекательных мероприятиях.  

Истощение ресурсов социального государства и его служб есть прямой результат динамичного роста полицейского аппарата и военной империи. Всё это может происходить только под прикрытием прямых нападок на государство благосостояния – в особенности на общественное финансирование социальных программ, поддерживающих здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение и жилищное строительство для среднего и рабочего класса.

Решающим моментом для роста полицейского государства и последующего упадка социального государства стала серия имперских войн, преимущественно на Ближнем Востоке, проводимая всеми президентами, начиная с Буша-отца, через Клинтона и Буша-сына, и заканчивая Обамой. Эти войны, направленные исключительно против исламских стран, сопровождались мощной волной репрессивных «антитеррористических» законов и интенсивным наращиванием и укреплением массивного полицейского госаппарата, известного как «Внутренняя безопасность».

Ведущими апологетами и пропагандистами империалистического милитаризма, направленного против стран с большим мусульманским населением и установления господства внутреннего полицейского государства являлись убежденные сионисты, продвигавшие войны с целью усиления израильской гегемонии на Ближнем Востоке. Эти американские сионисты (среди которых немало лиц с двойным американо-израильским гражданством) заняли стратегические позиции в госаппарате, чтобы подавлять и запугивать активистов, особенно американских мусульман и иммигрантов, критически настроенных по отношению к Израилю.

События 11 сентября 2001 года послужили детонатором крупнейшего витка гонки вооружений со времен окончания Второй мировой войны, а также наиболее проникающей экспансии полицейского государства в истории Соединенных Штатов. Кровавый террор 9/11 послужил для создания новой запланированной повестки дня – трансформации США в полицейское государство, ведущее серию продолжительных  войн в Ираке, Афганистане, Пакистане, Ливии, Сомали, Йемене и, теперь, в Сирии, а также тайную войну против Ирана и Ливана. Военный бюджет взорвался, дефицит госбюджета достиг катастрофических масштабов, социальные программы урезались и демонтировались, в то время как «Глобальная война с террором» набирала полные обороты. Программы, предназначенные для поддержания и улучшения уровня жизни миллионов рабочих и бедняков, пали жертвами трагедии 11 сентября.

Войны на Ближнем Востоке все сильнее разгорались, а американская экономика пошла на попятную. Жизненно важные инвестиции в общественное образование, здравоохранение, инфраструктуру, промышленность, гражданские инновации подверглись существенному сокращению. Сотни миллиардов долларов, взятых у налогоплательщиков, утекли в зоны военных действий, ушли на оплату наемников, на подкуп коррумпированных марионеточных режимов и обеспечение гигантских возможностей карьерного и делового преуспеяния для офицеров и их дружков-субподрядчиков, положивших в карманы миллиарды долларов перерасходованных средств.

В результате военная политика США на Ближнем Востоке, когда-то исправно служившая продвижению американских экономических интересов, зажила своей собственной жизнью: война и санкции против Ирака, Ирана, Сирии и Ливии нанесли огромный ущерб нефтяным контрактам американских ТНК, в то же время безмерно усилив милитаризм. Сионистско-израильская конфигурация власти в Соединенных Штатах упрочила свое положение и стала куда более влиятельной в определении ближневосточной политики, чем все нефтяные магнаты вместе взятые.

В период после окончания Второй мировой войны до конца 1970-х Соединенным Штатам удавалось успешно сочетать ведение имперских войн с расширением отечественного социального государства. В самом деле, последние важнейшие фрагменты социального законодательства были утверждены во время кровавой и дорогостоящей войны в Индокитае, при правлении президентов Линдона Джонсона и Ричарда Никсона. Экономической основой вэлфер-милитаризма служила мощнейшая промышленно-технологическая военная машина США, безраздельно господствовавшая над мировыми рынками. Впоследствии, снижение конкурентных позиций США в мировой экономике и массивное перемещение деятельности американских ТНК (и их рабсилы) за рубеж окончательно расторгла некогда счастливый и безоблачный брак между благосостоянием простых граждан и агрессивным милитаризмом. Фискальный и торговый дефицит стали расти вместе со спросом на пособия по безработице и бедности, по причине ухода от прилично оплачиваемых рабочих мест в крупной промышленности к низкооплачиваемым ставкам в сфере обслуживания. В то время как глобальные экономические позиции Соединенных Штатов постоянно ухудшались, их внешняя военная экспансия росла не по дням, а по часам, чему в огромной мере способствовал распад советского блока и кооптация восточноевропейских стран в НАТО.

Исчезновение коммунистических государств положило конец мировой конкуренции систем социального обеспечения, и позволило западным капиталистам перевести средства из сферы народного благосостояния в интенсивное военное строительство. Со стороны наемного труда не было практически никакой оппозиции: постепенное превращение западных профсоюзов в крайне авторитарные организации, управляемые самоназначенными «лидерами»-миллионерами, сокращение числа членов профсоюзов с 30% всей рабочей силы в 1950-х до менее 11% в 2012 (91% работников частного сектора вообще не имеют никакого представительства)  - все это означало, что американские рабочие оказались бессильны перед наступлением капитала. Они не смогли организовать забастовки, чтобы защитить свои рабочие места, не говоря уже об оказании политического давления на власть, чтобы отстоять социальные программы.

Милитаризм стал окончательно брать верх над американскими трудящимися тогда, когда президент Джимми Картер начал свою многомиллиардную «секретную войну» против просоветского режима в Афганистане, а президент Рейган инициировал серию «маленьких победоносных войн» по всей Центральной Америке и послал морпехов подавлять население крошечного острова Гренада. Рейган хвастался, что эскалация нового витка гонки вооружений «обанкротит» Советский Союз. Президент Джордж Буш старший вторгся в Панаму и в Ирак, организовав первое из многих американских вторжений на Ближнем Востоке. Президент Билл Клинтон укрепил военную мощь, одновременно урезав общественное благосостояние в пользу частных «общественных работ», разбомбил и уничтожил Югославию, разбомбил и заморил голодом Ирак, установив в северном Ираке колониальные анклавы и расширив американское военное присутствие в Сомали и Персидском Заливе.

Ограничения на американский милитаризм, введенные благодаря народному антивоенному движению и поражению США во Вьетнаме, были постепенно сняты, после того, как легкие победы над карликовыми Гренадой и Панамой ослабили вьетнамский синдром и подорвали общественную оппозицию милитаризму. Американская общественность оказалась готовой принять увеличение военщины и ухудшение системы благосостояния.

Если Рейган и Буш заложили основы нового милитаризма, то Билл Клинтон добавил три решающих элемента. Во-первых, вместе с вице-президентом Гором, Клинтон узаконил войну с вэлферизмом, стигматизировав само понятие государственной помощи и мобилизовав поддержку религиозных и политических лидеров в среде чернокожего населения и активистов профсоюзов АФТ-КПП. Во-вторых, Клинтон сыграл ключевую роль в т.н. «финансиализации» американской экономики, проведя дерегуляцию финансовой системы (отменив закон Гласса-Стигаля от 1933 года) и назначив финансистов с Уолл-Стрита руководить национальной экономикой. В-третьих, Клинтон назначил ведущих сионистов на ключевые посты в области управления внешней политикой, связанные с Ближним Востоком, позволив им навязать израильскую повестку дня в качестве новой стратегии Вашингтона. Клинтон ввел первую серию репрессивных «антитеррористических» законов и расширил национальную пенитенциарную систему.

В общем, ближневосточная политика Билла Клинтона, его «финансиализация» американской экономики, его «война с террором», его сионистская ориентация в отношении арабского мира и, главное, его яростный идеологический анти-вэлферизм – все это привело прямиком к Бушу младшему, осуществившему полномасштабное преобразование социального государства в полицейское.

Эксплуатируя травму 9/11, режимы Буша и Обамы почти утроили военный бюджет и развязали серию войн против арабских государств. Военный бюджет раздулся с $359 миллиардов в 2000 году до $544 миллиардов в 2004 году, достигнув к 2012 году $903 миллиарда. Военные расходы шли на оккупацию и содержание колониальной администрации в Ираке и Афганистане, ведение приграничной войны в Пакистане, спецоперации, подрывные действия (включая похищения и убийства) в Йемене, Сомали, Иране и в 75 странах мира.

Между тем финансовые спекуляции росли без всякого удержу, дефицит бюджета бил все мыслимые рекорды, уровень жизни падал, торговый дефицит зашкаливал до рекордных показателей, а госдолг удвоился менее чем за восемь лет. Имперским войнам не было видно конца, а их стоимость росла как на дрожжах, вместе с финансовым пузырем, который, в конце концов, лопнул. Противоречие между народным благосостоянием и милитаризмом достигло апогея. Наконец, резкое сокращение основных социальных программ стало главным пунктом президентской и законодательской повестки дня.

Когда-то «неприкасаемые программы», такие как Соцобеспечение, Медикейр, Почта, занятость в общественном секторе, услуги для бедняков, пожилых и инвалидов, талоны на питание – все пошло под топор палача. В то же время федеральное правительство увеличило финансирование частных военных и полицейских формирований (наемников) заграницей и расширило сферу тайных операций американского спецназа. Режимы Буша и Обамы резко увеличили расходы на военную и разведывательную поддержку крайне непопулярных, жестоких коллаборационистских диктатур в Пакистане и Йемене. Они профинансировали и вооружили иностранных наемников в Ливии, Сирии, Иране и Сомали. В первые десятилетия нового века стало совершенно ясно, что имперский милитаризм и социальное государство не могут сосуществовать иначе, как игра с нулевой суммой: имперские войны множатся, а социальные программы урезаются.

Имперские войны были лишь одной из причин сокращения социальных программ. Не менее важным является колоссальное увеличение финансирования персонала и технологий, обслуживающих бурно растущее полицейское государство.

Резкий упадок государства благосостояния и демонтаж социальных услуг, народного образования и доступного здравоохранения для рабочих и среднего класса нельзя объяснить лишь слабостью организованного труда или «правым поворотом» Демократической партии. Два других структурных изменения имеют фундаментальное значение для процесса: во-первых - трансформация американской экономики от конкурентной индустриальной экономики к экономике, основанной на сфере финансов, страхования и спекуляции недвижимостью. Во-вторых – рост огромного полицейско-административного госаппарата, занятого ведением перманентной «внутренней войны» дома и имперской войны заграницей.

Учреждения и персонал полицейского государства значительно расширились в течение последнего десятилетия. Полицейское государство проникло в телекоммуникационные системы, оно патрулирует и контролирует транспортные сети, доминирует над судебными процедурами, курирует важнейшие новостные каналы, академические и профессиональные объединения. Разросшееся полицейское государство тайно и явно вошло в частную жизнь десятков миллионов американцев.

Потери налогоплательщиков с точки зрения благосостояния и гражданских прав были ошеломляющими.

В то время как самый большой и навязчивый компонент аппарата полицейского государства, окрещенный «Национальная безопасность», рос экспоненциально, бюджеты благосостояния, социальных услуг, здравоохранения, образования и страхования безработицы постоянно сокращались. Десятки тысяч отечественных шпионов были наняты на работу, дорогущее шпионское оборудование было приобретено на деньги налогоплательщиков, в то время как сотни тысяч учителей, специалистов в области общественного здравоохранения и социальной работы лишились трудоустройства.

Департамент Национальной безопасности (по состоянию на конец 2011 года) насчитывает приблизительно 388000 сотрудников. В 2011-2012 бюджет этого ведомства составлял $173 миллиарда и не подвергался серьезным сокращениям. Быстрый рост Национальной безопасности произошел за счет здравоохранения и социальных служб, образования и соцобеспечения, которые в настоящее время переживают значительные «сокращения».

Среди высших должностных лиц, назначенных администрацией Буша младшего на ключевые позиции в аппарате полицейского государства, стоит выделить две наиболее влиятельные фигуры: Майкл Чертофф и Майкл Мукасей.

Майкл Чертофф в 2001-2003 годах возглавлял отдел по уголовным делам Министерства юстиции. В этот период он был ответственным за произвольные аресты тысяч граждан США мусульманского вероисповедания и южно-азиатского происхождения, которых держали в полной изоляции без предъявления обвинений, подвергая физическому и психологическому давлению – при том, что ни один американский мусульманин или иностранный резидент не был связан с событиями 9/11. Вместе с этим, Чертофф немедленно вмешивался, чтобы освободить десятки подозреваемых в шпионаже в пользу Израиля. При его участии были отпущены пять агентов Моссада, снимавшие и праздновавшие разрушение ВТЦ, которых активно допрашивало ФБР. Майкл Чертофф был одним из главных архитекторов «глобальной войны с террором» - соавтором пресловутого «Патриотического акта», поправшего презумпцию невиновности и другие важнейшие составляющие американской конституции и Билля о правах. Как секретарь Национальной безопасности, Чертофф продвигал создание «военных трибуналов» и организовал огромную внутреннюю шпионскую сеть, которая теперь ведет охоту на граждан США.

Майкл Мукасей, назначенный Бушем на пост генерального прокурора США, был восторженным апологетом Патриотического акта, поддерживал военные трибуналы, пытки и убийства без суда подозреваемых в «исламском терроризме».

Чертофф и Мукасей - ярые сионисты, давно и крепко связанные с Израилем. Майкл Чертофф возможно даже имел двойное гражданство США и Израиля в тот момент, когда начал войну против граждан США.

Беглый взгляд на происхождение и направление аппарата полицейского государства и высших эшелонов глобальной войны с «исламским терроризмом», обозначающей на самом деле имперский милитаризм, открывает непропорциональное число сторонников Израиля, озабоченных в первую очередь не соблюдением прав и свобод американцев, а преследованием потенциальных критиков ближневосточных войн США в интересах еврейского государства.

Возвратившись в гражданскую жизнь, Майкл Чертофф неплохо нажился на фиктивной «войне с террором», продвигая радиоактивную и унижающую человеческое достоинство технологию сканирования тела в аэропортах США и Европы. Чертофф организовал свою консалтинговую фирму «Чертофф групп» (2009), которая представляет производителей сканеров тела. Американцы должны благодарить Майкла Чертоффа (чертыхаться – пер.) всякий раз, когда проходят в аэропорту через эту унизительную процедуру.

Смешение аппарата полицейского государства с комплексом промышленной безопасности подчеркивает связь имперского государства с израильским военным истэблишментом.

Разросшееся полицейское государство обзавелось мощным лобби, отстаивающим интересы производителей и продавцов технологий видеонаблюдения и высасывающим из федеральных и местных бюджетов огромные средства на т.н. «безопасность» за счет программ благосостояния граждан.

Атака полицейского государства на социальные программы пользуется мощной поддержкой союзников на Уолл-Стрит, который превратился в господствующий сектор американского капитала в плане влияния на казначейство и распределение бюджета.

В отличие от промышленного капитала, финансовый капитал не нуждается в образованном, здоровом и производительном рабочем классе. Его собственная «рабсила» состоит из сравнительно малочисленной образованной элиты спекулянтов, аналитиков, трейдеров и брокеров наверху и офисных уборщиков, секретарей и чернорабочих внизу. Финансисты и богатые спекулянты имеют свою собственную «невидимую» армию домашней прислуги, поваров, садовников, нянек и официантов, лишенных соцстрахования и пенсионного обеспечения. Финансовый сектор обладает своей собственной сетью докторов и клиник, школ, систем связи, жилья и клубов, контор безопасности и телохранителей. Ему нет никакого смысла содержать образованный и квалифицированный госсектор. Ему вовсе не нужны ни общественное образование, ни доступная медицина. Наоборот, поддержка массовых общественных учреждений помешает «высвобождению» колоссальных общественных богатств для спекуляций. Иными словами, господствующий сектор капитала не имеет возражений против «национальной безопасности». Он разделяет множество общих чувств и ценностей со сторонниками полицейского государства и горячо поддерживает уничтожение государства благосостояния. Пока снижаются налоги на финансовый капитал, пока федеральные средства текут на выкуп обанкротившихся банков, необходимо подавлять и сдерживать нищающее население.

Превращение государства всеобщего благосостояния в полицейское государство есть результат распространения милитаризированного империализма заграницей и господства финансового капитала дома, а также распространения государственных и частных учреждения и предприятий, занятых т.н. «безопасностью» и проникновения правых сионистов на командные посты в аппарате полицейского государства.

Эта конвергенция международных и внутренних изменений произошла в 1980-90-х годах, значительно усилившись в первое десятилетие 21-го века. Упадок значительного большинства услуг социального государства прикрывался массированной правительственной пропагандой «глобальной войны с террором», вкупе с фабрикацией внутренней «террористической угрозы» с участием самых жалких персонажей (вроде странных гаитянских милленаристов, захваченных ФБР). Сторонники и бенефицианты государства благосостояния оказались на задворках любых национальных дебатов. Пропаганда режима, буржуазные СМИ требовали и настойчиво отстаивали массивное увеличение и централизацию полицейской власти, тотальное видеонаблюдение, провокации, похищения и аресты. За последнее десятилетие социальное государство потеряло значительную долю поддержки и финансирования, а полицейское государство процветало. Рост финансового капитала и дерегуляция финансовой системы вытеснили все инвестиции, которые могли бы поддержать американскую промышленность и поднять её конкурентоспособность. Это привело к разрыву важнейших связей между промышленностью, трудом и государством благосостояния. Колоссальные налоговые списания для крупного бизнеса, в сочетании с ростом расходов на паразитическое полицейское государство, на ведение затратных имперских войн – все это привело к катастрофическому торговому и бюджетному дефициту, способствовавшему, в свою очередь, дальнейшему урезанию социальных программ.

Значительные политические, культурные и идеологические сдвиги способствовали подъему полицейского государства, подмявшему под себя государство благосостояния. Американское полицейское государство взяло на вооружение репрессии израильского образца, направленные против граждан и резидентов США. Американское общество сейчас расколото на два сектора: «победители», связанные с цветущей и растущей областью финансов, с комплексом безопасности и полицейского государства, и «проигравшие» - связанные с производством и зависящие от социального государства, образующие все более маргинализирующееся «гражданское общество». Полицейское государство беспощадно вычищает диссидентов, выступающих против засилья израильских интересов, из военно-полицейского аппарата. Финансовый сектор, обросший роскошным коконом из частных услуг, требует полностью выпотрошить остатки социального государства, все ещё служащего беднякам, рабочим и среднему классу. Казначейство вовсю используется для финансирования выкупа банков, имперских войн, учреждений национальной безопасности, одновременно выплачивая проценты держателям американских долговых обязательств. 

Институт национального страхования хотят приватизировать. Пенсии хотят сократить, сделать их отложенными и самофинансируемыми. Талоны на питание, доступ к медицине, пособия по безработице – все это пойдет под нож. Полицейское государство не может и не хочет отказываться от новых репрессивных технологий, от усиления своего проникновения во все сферы жизни, от увеличения своих штатов. Оно не может одновременно с этим продолжать финансировать существующее пока ещё социальное государство с его дорогостоящими образовательными, медицинскими и пенсионными программами.

В общем, у социального государства в США нет никакого будущего в рамках сложившегося мощнейшего финансово-империалистического-полицейского режима. Обе главные партии подпитывают этот режим, поддерживают бесконечные войны, идут на поводу у финансовых элит и обсуждают размеры, масштабы и сроки грядущих сокращений социальной сферы.

Американская система соцобеспечения является продуктом более ранней фазы американского капитализма – когда глобальное промышленное господство США позволяло сочетать громадные военные расходы с поддержанием высокоразвитого государства благосостояния, уравновешивать интересы ВПК, крупной индустрии с социально-экономическими требованиями наемного труда. В те времена влияние сионистов было основано на поддержке богатых индивидуумов и их лобби в Конгрессе, но тогда они не занимали ключевые позиции в федеральных министерствах и ведомствах и не определяли напрямую повестку дня, не диктовали где и какие войны вести и какое полицейское государство устанавливать.

Времена изменились в худшую сторону: полицейское государство, связанное с милитаризмом и постоянными имперскими войнами на Ближнем Востоке, завоевало безраздельное господство и теперь определяет течение нашей повседневной жизни.

Сегодня борьба за восстановление завоеваний трудящихся, за возврат их благосостояния и гражданских прав требует трансформации всей структуры власти: истинная реформа благосостояния требует революционной стратегии и, прежде всего, разрыва движения масс на самом низовом уровне с укоренившимся двухпартийным режимом, намертво связанным с финансово-империалистической полицейской системой.

Оригинал находится на: http://petras.lahaine.org/?p=1903