Интервью брала Паула Вилея

ПВ: Политики управляют кризисом в Европе с помощью фраз о необходимости жертв со стороны народных масс.

ЭГ: Это все та же риторика госбюрократии, приказывающей солдатам умирать . Порохом не пахнет, но насилие все то же. Систематически реализуется глобальный план выбросить на свалку два столетия завоеваний рабочего класса, заставить человечество вернуться в прошлое во имя «выхода страны из кризиса». Мы живем в мире организованном для истребления человеческих существ.

Они продолжают осуждать насилие со стороны бедноты, насилие умирающих с голоду. Насилие со стороны богатых получает аплодисменты и награды.

ПВ: Но политику затягивания поясов представляют как единственное возможное решение, разве это не так?

ЭГ: Единственно возможное для кого? Для банкиров, виновных в этой катастрофе, которые и есть главные грабители? За это им выдали компенсацию в миллиарды евро... Это мир фальши и насилия. Политика затягивания поясов давняя знакомая Латинской Америке. В Европе мы сейчас наблюдаем спектакль, впервые поставленный у нас и слишком хорошо нам известный. Мы знаем буквально все в этом спектакле: все общие места, волшебные рецепты и ведущих исполнителей -- Международный валютный фонд, Всемирный банк...

ПВ: Вы считате обнищание населения формой насилия?

ЭГ: Если бы велась подлинная война с терроризмом, а не фальшивая как предлог для достижения совсем иных целей, весь мир был бы обклеен такими объявлениями о розыске и поимке преступников: «Разыскиваются похитители стран, экстерминаторы наемных рабочих, убийцы рабочих мест, торговцы страхом». Это самые опасные террористы. Они обрекают нас на паралич.

Это мир, который лепит из тебя человека неспособного к солидарности с такими как ты. Ты должен не доверять своему соседу, видеть в нем потенциальную угрозу себе, а не соратника в общем деле. Тебя учат, что где-то там всегда прячется некто, кто желает тебе зла, и поэтому ты должен быть готовым к защите. В этом оправдание «оборонной» промышленности, если использовать словцо, которым называют этот преступный бизнес. Вот нагляднейший пример насилия.

ПВ: Перейдем к латиноамериканской политике. Мексиканцы продолжают протестовать против официальных реьультатов выборов...

ЭГ: Разница в голосах небольшая, так что подлог им будет нелегко доказать. Но помимо числа голосов существует куда более тонкий и глубокий обман, наиболее разрушительный для демократии. Это лживые обещания политиков, которые, получив власть, делают все наоборот. Так они подрывают веру в демократию у новых поколений.

Вопрос: В отношении смещения Фернандо Луго в Парагвае. Можно ли здесь говорить о перевороте, если это произошло законным путем?

Конечно, это был самый настоящий переворот! Они устроили переворот против «прогрессивного священника» не за то, что он сделал, а за то, что он мог сделать. Ничего особенно значительного Луго не сделал, но он предложил провести аграрную реформу в стране с наивысшей концентрацией земельной собственности в Латинской Америке и соответственно с высочайшей степенью неравенства. Кроме того, некоторые из его позиций отличало чувство национального достоинства по отношению к всемогущим транснациональным корпорациям вроде Монсанто, и он наложил запрет на ввоз семян с измененной генетикой...

Так что это был превентивный переворот, так сказать, на всякий случай. Не потому, кем Луго был, а кем он мог бы стать в один прекрасный день.

ПВ: Вас не поражает, что у нас продолжают возникать подобные ситуации?

ЭГ: Меня поражает весь сегодняшний мир. Большинство европейских стран, казавшихся неуязвимыми для переворотов, теперь находятся во власти технократов, за которых никто не голосовал. Их отобрали и назначили Голдман Сакс и другие финансовые корпорации.

Это отражается даже в языке. Казалось бы суверенные, независимые страны садятся за парту и зубрят уроки как непослушные дети, которых дергают за уши учителя-технократы.

Испанский оригинал интервью "Eduardo Galeano: 'A la basura dos siglos de conquistas'" опубликован Би-Би-Си 23 июля 2012. Русский перевод сделан с английского перевода Йоши Фурухаши на сайте Монсли Ревью.