(A Brief History of Neoliberalism by David Harvey, Oxford University Press, 2005, 256. pp.)

Дэвид Харви считается одним из самых проницательных и политически значимых левых обществоведов. Применив марксову политэкономию в новых сферах общественной реальности – городская окружающая среда и пространство – он внес существенный вклад в понимание того, как капитализм определяет повседневную жизнь. Его основополагающий труд «Социальная справедливость и город», опубликованный тридцать лет назад в 1973 году, решительно изменил подход к изучению урбанизации и капитализма. Харви продемонстрировал, что урбанизация, город и все с ним связанное есть проявление капиталистического процесса. Он выступил против влиятельного теоретика урбанизации Анри Лефевра, утверждавшего в книге «Городская революция», что городское пространство – самостоятельно, сепаратно и даже предлагает возможность антикапиталистического образа жизни. Харви же заново показал, что капитал структурирует пространство, город и политическую и культурную жизнь, связанную с ними. Харви напомнил, что наше внимание не должно уклоняться от капиталистического процесса, поскольку именно капитал – господствующая сила в современной общественной, и, стало быть, городской жизни.

«Социальная справедливость и город» открыли новые пути в таких важных для урбанистов сферах как урбанизация, съемное жилье, культура и пространство. Но не в меньшей степени книга повлияла на интеллектуальную жизнь в целом, поскольку для Харви чтение Маркса дает возможность постичь дилеммы городского пространства и преодолеть методологические проблемы общественных наук. Ведь Маркс, в конце концов, согласно Харви, показал, как, вразрез с либерализмом, правящим там бал тогда и сейчас, преодолеть разрыв между фактами и ценностями. Невозможно стало как ни в чем ни бывало рассуждать о социальных явлениях, не оценивая их политически и даже практически.

Новая книга Харви ««Краткая история неолиберализма» анатомирует одно из знаменательнейших явлений экономики и общественной жизни конца 20-го-начала 21-го веков. Речь идет о постепенном повороте мировой экономики к социоэкономической политике, которая либерализировала и поставила во главу угла рынки, рыночные процессы и интересы капитала. Харви последовательно – в духе ортодоксального марксизма – ставил анализ механизмов капиталистического способа производства в центр рассмотрения любой сферы новой и новейшей истории. Эта книга следует тем же принципам. Харви утверждает, что процесс неолиберализации представляет собой углубленное проникновение капитализма в политические и социальные структуры и даже в культурное сознание. Неолиберализм усиливает влияние и господство капитала, поднимает капитализм как способ производства до уровня этики, до набора политических императивов, и даже культурной логики. Это также проект восстановления, укрепления и, в ряде случаев, создания заново мощи экономических элит. Суть неолиберализма, согласно Харви – крен вправо в классовой борьбе.

Источник такого анализа – идеи Маркса о природе капитала. Капитал не просто деньги, собственность, одна из экономических переменных среди прочих. Скорее, капитал – организационный принцип современного общества. Следует упомянуть, что в Grundrisse (“КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ”, рукопись К. Маркса 1857—58, первоначальный вариант “Капитала” –пер.) Маркс прямо заявляет, что капитал – процесс, который приводит в действие все остальные аспекты современной экономической, политической, социальной и культурной жизни. Он создает систему продажи рабочей силы, влияет на ценности, цели и этику человека, преображает наши отношения с природой, с нами самими, с нашим обществом и постоянно стремится перекроить государство по своей мерке. Неолиберализм, таким образом, не есть нечто новое в истории капитализма. Это проще и опаснее – его интенсификация и возрождение в чистом виде после десятилетий кейнсианского «государства всеобщего благоденствия» и социал-демократических экспериментов.

Неолиберализм, как говорит Харви, цитируя известного голландского неолиберала Паула Тренора «ценит рыночный обмен как «этичный сам по себе, способный направлять все человеческие действия, и заменить все прежние этические идеи». Подчеркивается значение отношений контракта в рыночной сфере. Общественная «добрая воля» (игра слов – на английском это выражение означает также «будущие прибыли» –пер.) якобы максимализируется путем максимализации глубины проникновения и частоты рыночных обменов, и всю человеческая деятельность стремятся ввести в сферу господства рынка». Однако неолиберализм – не просто рассуждения об этике. Сферой его наибольшего влияния стало «неолиберальное государство», где свобода сводится к свободе экономической элиты. «Их «свобода» отражает интересы частных собственников, бизнеса, ТНК и финансового капитала». Неолиберальное государство защищает экспансию капитала вширь и вглубь и определяет себя в противостоянии с «укоренившимся либерализмом» послевоенных десятилетий, когда «рыночные процессы и деятельность предпринимателей и корпораций были связаны сетью общественных и политических ограничений и регулирования, которые иногда стесняли, но в других случаях прокладывали путь экономической и промышленной стратегии».

Неолиберализм и неолиберальное государство сумели повернуть вспять политические и экономические достижения государства всеобщего благоденствия. Такова была реакция капиталистических интересов на послевоенные декады. Используя анализ фактов и гипотезы французских экономистов Жерара Дюмениля и Доминика Леви из книги «Капитал восставший», Харви утверждает, что неолиберализм изначально не что иное, как проект реставрации классовой мощи, «политический проект восстановления условий накопления капитала и мощи экономических элит». Лейтмотив книги Харви – неолиберализм это революция сверху, реставрация классового господства.

Начало этой революции Харви находит в Чили после прихода к власти Пиночета. За военным переворотом, свергнувшим Альенде, последовала колоссальная неолиберализация государства. Одним из ключевых аспектов режима Пиночета была приватизация и уничтожения всех форм регулирования капитала. Хотя идеи неолиберализма восходят к более ранним трудам фон Хайека и Милтона Фридмана, ее первое воплощение произошло в пиночетовском Чили. Это также позволяет Харви наглядно доказать другой важный постулат– что неолиберализм это либерализм только для экономической элиты, что политический либерализм как раз ослабляется. Харви – как и Карл Поланьи – опасается, что неолиберальные режимы постепенно сведут на нет политическую демократию, поскольку свобода масс будет ограничена в пользу свободы немногих. Исключение экономических учреждений вроде центральных банков из сферы власти большинства избирателей – важнее всего, поскольку неолиберализм – особенно в развитых странах – вращается вокруг финансовых учреждений. Харви пишет, что неолиберализм отдает предпочтение «правлению посредством указов и судебных постановлений, а не демократическому и парламентскому принятию решений».

США и Англия – последовали за Чили в хронологии неолиберализма. Тэтчер и Рейган сыграли решающую роль не столько благодаря своей экономической политике, сколько, что куда важнее, успеху в «достижении консенсуса». Политическая культура обеих стран начала перестраиваться в неолиберальном духе. Упор на личные права, центральное положение прав собственности, культура индивидуализма, потребления и рыночного популизма служили для получения массовой поддержки политике неолиберализма и, как результат, – стремительного роста неравенства в последние двадцать лет. Политический либерализм сдает позиции куда более мощному экономическому либерализму.

Еще одна тема, несомненно важная для Харви, учитывая его опыт в человеческой географии–это неравномерное пространственное развитие Китая. В этом четвертом примере мы видим стремительное распространение неолиберальной идеологии. В начале 1980-х экономические реформы Дэн Сяопина буквально за ночь значительно либерализовали рынки и создали экономическую элиту. Результатом оказалось крайнее неравенство между регионами. Города побережья, где сосредоточены промышленность и финансы, превратились в центры экономической мощи и активности, высасывая избыточную рабочую силу из аграрных внутренних районов. Побережье богатело, а глубинка погрузилась в нищету. Харви наблюдает, что сходные результаты воспроизводятся по всему миру: рост экономического и социального неравенства, маргинализация больших групп населения, а также концентрация капитала в отдельных регионах и среди определенных групп населения. Неолиберализм означает возврат к наиболее глубоким формам социального неравенства и несправедливости, характерных для промышленной экспансии конца 19 века на Западе. Для Харви, капитализм все время крутит все ту же поганую пластинку.

Глобальная экспансия капитала основана на том, что Харви называет «накопление путем лишения» (accumulation through dispossession). Эта концепция, развитая в предыдущей книге Харви «Новый империализм» (2003) состоит в том, что накопление при глобализации продолжается путем лишения масс экономических прав, разных форм собственности и экономической власти. Вот как Харви сам это определяет: «Я имею в виду продолжение и распространение того, что Маркс называл «первоначальным накоплением капитала». Это включает превращение в товар и приватизация земли с насильственным изгнанием крестьян...; превращение разных форм собственности (общинной, коллективной, государственной и т.д.) в частную (особенно ярко – в Китае). Подавление прав общин, превращение в товар рабочей силы и подавление альтернативных (свойственных коренным жителям) способов производства и потребления. Колониальное, неоколониальное и империалистическое присвоение ценностей (включая природные ресурсы). Переход к денежной форме обмена и налогообложения, особенно земли. Работорговля, которая продолжается сейчас в форме секс индустрии, ростовщичество, национальный долг, и, самое разрушительное из всех – использование кредита с целью «накопления путем лишения».

Для рабочих развитых стран это выражается в «выжимании ренты при помощи патентов и интеллектуальной собственности, снижением или уничтожением различных форм общественной собственности (государственные пенсии, оплаченный отпуск, доступ к образованию и здравоохранению»). Неолиберализм, таким образом, может продолжать процесс накопления капитала только путем отъема у людей того, что они имеют, или на завоеванные ими права.

Что же предлагает Харви для выхода из этой ситуации? Неудивительно, это – соединение теории и практики. Но его анализ, опять-таки, содержит нюансы и принимает во внимание политическую реальность. Многочисленные общественные движения должны сформулировать «широкую оппозиционную программу», в которой действия экономические элиты рассматриваются как коренной подрыв традиционных представлений о равенстве и справедливости. Харви - ортодоксальный марксист, поэтому для него кризис всегда маячит на горизонте. Неолиберальная риторика личной свободы и обещания процветания и роста, медленно но верно обнаруживает свою лживость. Скоро, верит Харви, станет очевидно, что вся экономическая жизнь и учреждения существуют исключительно в интересах одного небольшого класса. Поэтому теории, подобные теориям Харви, нуждаются в питательной среде оппозиционных движений. Диалог теории и практики – единственный путь перехватить инициативу с началом нового кризиса – финансового или другого. Харви надеется, что такой момент кризиса создаст базу «для возрождения массовых движений с политическими требованиями равенства и справедливости, честной торговли (в противоположность «свободной» -пер.) и бОльшей экономической безопасности» (уверенности в завтрашнем дне –пер.).

Харви – откровенный антикапиталист, и надеется, что реальность колоссального экономического неравенства сорвет маску с риторики неолиберализма, его породившего. Только тогда социальные движения смогут набрать скорость и двинуть все общество к общественным, экономическим и политическим переменам. Звучит вроде бы убедительно. Но политика и культура не сводятся к механике капитала и накопления. Анализ структурных механизмов неолиберализма у Харви крайне ценен, но как в США, так и в Китае мы слышим лишь слабый ропот и никаких признаков массовых антикапиталистических движений. Харви обращает слишком мало внимания, что является недостатком ортодоксального марксизма, на глубокие корни культуры «социального мира» в американском либерализме. Льюис Харц в классическом труде «Либеральная традиция в Америке» был ближе всего к истине, когда предсказывал, что принципы американского либерализма приведут к принятию большинством квази-авторитарных политических и социальных норм.

В Китае отсутствует демократическая традиция, и за последние 20 лет там не возникло массового движения против взрывного роста неравенства. Вопрос социальных движений остается открытым. Неясно, что выйдет из массового недовольства – как, например, в Венесуэле при Чавесе. Харви не рассматривает эту тему, но она нуждается в анализе, потому, что история, и даже история капитализма – не циклическое явление, и политика не выходит механически из экономических условий.

Несмотря на это, книга Харви предлагает крайне глубокое, поучительное и вдохновляющее чтение. Его систематизация новейших проявления капиталистического накопления –особенно новейших тенденций экономического неравенства, сдвиги в городской культурной и политической жизни, логика современной глобализации – блистательны. Идеи Харви должны занять ведущее место в дискуссии о глобализации, экономическом неравенстве и разрушении демократической политики по всему миру. Его история неолиберализма и впрямь «короткая», но богатство содержания и глубина этой книги неоспоримы.

Майкл Дж. Томпсон – редактор журналов Democratiya и Logos: A Journal of Modern Society & Culture (www.logosjournal.com). Он преподает политические науки в Университет Уильяма Патерсона (штат Нью-Джерси, США)

Перевод с английского Кати Рахметовой. Оригинал находится на

http://dissentmagazine.org/democratiya/article_pdfs/d3Thompson-1.pdf

Читайте также рецензию на  эту книгу Харви Ильи Иоффе на сайте Левая Россия