Несколько замечаний по статье Сергея Ермолаева "Клоуны вместо героев"

Как редактор ответственный за публикацию статьи Сергея Ермолаева хотел бы прежде всего сказать, что с большим уважением отношусь к редакции журнала Скепсис, одному из самых ценных и старейших информационных ресурсов левой российской общественности. Не желая вмешиваться в разногласия между Сергеем Ермолаевым и редакцией Скепсиса, считаю необходимым отметить, что не согласен с его критикой как направленной не по адресу. Скепсис, как и лефт.ру, не политическая партия и даже не партийный орган, а журнал мнений и идей. Его назначение не организовывать и направлять политическую борьбу--для этого требуются люди и средства иного типа --а распространять идеи, например, идеи тов. Ермолаева и других публицистов, объединенных антикапиталистическими взглядами.

Непонятно и почему автор считает, что участие редакции в каких-то конкретных политических или социальных конфликтах--в данном случае речь идет о ситуации в российской медицине -- противоречит задаче критике "основ социального устройства". Разве существует общее без частного? Когда Маркс призывал к борьбе за 8-часовой рабочий день как к "первому шагу в царство свободы", его не смущало это сочетание. Наоборот, он подчеркивал им, что коммунизм это реальное движение рабочего класса - будни его борьбы.

И совсем некрасиво звучит ругательная характеристика статей Скепсиса как поверхностных, "не требующих ума" (!) и не имеющих отношения к науке. Напрашивается вопрос, почему сам автор в таком случае публиковался в Скепсисе ряд лет? Публицисты и редакторы, издающие политические издания вроде Скепсиса или Лефт.ру, совсем необязательно должны быть учеными, т. е. специалистами в совершенно иной области человеческой деятельности. Публиковать и редактировать научные статьи это одно, вести научную работу -- совсем другое. Мы, конечно, восхищаемся титанами - мастерами на все руки, но много ли их вокруг нас?

Требование автора, чтобы редакция Скепсиса двигала науку, напоминает леваческие фантазии о рабочих, которые "будут 6 часов работать, а два часа управлять," или утром выходить в океан ловить рыбу, а вечером изобретать термоядерный реактор. Кстати, было бы интересно узнать, а кто, собственно, сейчас двигает марксистскую науку в России? Скажем, в области политической экономии или гносеологии, социологии или психологии. Кто эти ученые, какие открытия они сделали, и какие научные круги признали их труды научными? Это серьезная тема, и хорошо, что автор поднял ее, но Скепсис здесь ни при чем.

Так что же побудило нас опубликовать статью Сергея Ермолаева, несмотря на несогласие с его критикой и неприятную возможность того, что редакция Скепсиса воспримет это как недружественный с нашей стороны шаг? Дело в том, что статья содержит некоторые моменты представляющие, на наш взгляд, общий интерес для антикапиталистической борьбы в России. Об этом мне и хотелось бы поговорить в форме комментариев к сображениям автора, но начну с краткого описания сложившейся ситуации как она мне представляется.

Эта ситуация выглядит парадоксальной. Уже двадцать лет с хвостиком как в России существует режим буржуазной демократии, равного которому она не знала в своей истории. Единственная параллель это период с февраля по ноябрь 1917 года. Но там было девять месяцев, а у нас двадцать лет... В течении этого огромного срока антикапиталистические элементы страны имели в своем распоряжении свободу слова и действий, за достижение которой боролись поколения российских демократов и революционеров, как правило, без особых успехов. У них были и есть не только свободы, гарантированные буржуазной республикой, но и технические средства, о которых мечтать не могли их предшественники. К концу 1990х левые в России уже имели широкий доступ к Интернету, почтовые рассылки и ряд сайтов, включая лефт.ру. Хотите создать партию, провести митинг в рабочем районе, раздавать листовки рабочим перед проходной, учредить Коммунистическую академию? Ради бога! Массовые коммунистические партии, политучеба, городские "рабочие советы", организация забастовок, "рабочие" профсоюзы, лагеря по полувоенной подготовке, тусовки с зарубежными леваками всех мастей, интернационалы на любой вкус, международные конференции, институты проблем глобализма, социалистические фронты, левые марши - и все это не боясь репрессий, даже вроде ссылки в Шушенское! Результат - пшик. И даже хуже пшика, потому что на нет и суда нет, а тут еще и бесстыдно заголились шашнями с олигархами, спецслужбами, госдепами и прочей дрянью. Кто виноват? Послушаем, как отвечает на этот вопрос Сергей Ермолаев.

[Левые "акционисты" вроде Скепсиса]не думают о бесполезности мирных митингов и демонстраций. Трудно, казалось бы, не заметить: власть с высоты своего положения плюет даже на самые массовые из них и не видит смысла хоть сколько-нибудь корректировать под их давлением свою политику. Протесты в такой ситуации происходят просто ради протестов...

Мирные митинги и демонстрации бесполезны, считает автор, потому что власти их не боятся. А почему не боятся? Неужели потому что они мирные? Давайте заглянем в историю. За вполне мирный митинг на Путиловском заводе в начале прошлого века можно было угодить в тюрьму. Мирная демонстрация в 1905 - расстрел. Мирно вышел на Красную площадь с плакатом в августе 1968 - психушка обеспечена. Ну, а в 30х-начале 50х, можно было даже не выходить на улицу, а мирно сидеть дома, чтобы схлопотать расстрел. Может быть, не в мирности дело? Интересно, сколько из этих демонстраций и митингов, которых не боятся наши власти (в чем я согласен с автором), проводились в гетто рабочих и бедноты, а не в гламурных районах столицы? Ведь митинг митингу рознь, демонстрация тож. Кто эти люди, организующие эти митинги и демонстрации, в каких целях и под какими лозунгами они их организуют? На основе каких массовых организаций наемного труда они проводятся? Может быть в этом дело, а не в мирном характере протестов. Да и протестовать мало, надо что-то взамен предложить. И что если предложить нечего кроме сакраментальных "грабель", и если предлагатели, скажем мягко, не внушают доверия?

Но автора такие вопросы и сомнения не мучают. Он предлагает брать пример с героев прошлого, которые не мелочились в своих "требованиях" как редакция Скепсиса и не боялись насильственных методов борьбы. При этом в том, как он представляет это прошлое и его героев есть важные для нас неточности. Поэтому цитирую полностью.

оппозиционеры, по праву занявшие место в истории, боролись не с отдельными негативными сторонами жизни, а с системой, порождавшей эти негативные стороны. Декабристы, к примеру, требовали не отмены телесных наказаний, торговли людьми или запрета сексуальных домогательств помещиков в отношении крестьянок, а ликвидации крепостного права как такового (следствиями которого как раз и было все перечисленное и много чего еще) и поддерживающей его абсолютной монархии. Герцен, Чернышевский, петрашевцы, народники, социал-демократы – все они тоже относились к конкретным порокам российской жизни как к частям целого и стремились к изменению этого целого, системной трансформации.

Должно уточнить, что декабристы не "требовали" отмены крепостного права и республики. В условиях самодержавия у них не было возможности требовать чего-либо. В отличие от нас. Я не цепляюсь за слова. Видимая неточность выражений стирает принципиальное отличие нашей ситуации. Декабристы не требовали, а создавали тайную военно-политическую организацию для государственного переворота, потому что в тех условиях, как они верили, это было единственным способом добится радикальных изменений. Результат? 25 лет николаевской ночи. Но это не беспокоит автора, ведь они "остались в истории". Его волнует другая цель -- как напугать власть? Цитирую.

Основная проблема заключалась в низкой сознательности русского народа. На протяжении всего XIX столетия он в общем и целом демонстрировал невосприимчивость к революционным идеям, хотя и был всегда готов подняться на бунт. Но даже в таких условиях лучшие из противников власти грезили революцией и искали обходные пути для ее осуществления. Народники (те из них, кто впоследствии вошел в «Народную волю») после провала двух хождений в народ сделали попытку подготовить революцию через практику политического террора. А декабристы и вовсе с самого начала стремились обойтись в своей борьбе без народных масс и в этой связи делали ставку на военный переворот. Методы могли быть разными, но они всегда являли собой прямую угрозу режиму, заставляли его по-настоящему бояться и принимать против оппозиции самые серьезные меры.

признаюсь, что этот пассаж и решил вопрос о публикации статьи тов. Ермолаева. Настолько метко он выражает положение определенного сегмента российской левой в обществе, его историческое сознание и самосознание, а также образцы для подражания. Возьмем вопрос о "сознательности". Кто был более сознателен, русские крестьяне первой четверти 19 века или дворяне-декабристы? Очевидно, что для нашего автора это вопрос абсурдный. Для него - высоко сознательные люди это те, чьи головы набиты "передовыми" идеями времени. Это типичный для наших левых философский идеализм, подразумевающий независимость идеального мира от материального. Непередовые русские крестьяне, которые несли этот материальный мир на своем горбу, не могли воспринять идеи, рожденные в выспренной атмосфере Гейдельберга и Йенны. Но их сознание было адекватным их положению в разделении труда и тем формам классовой борьбы, которые были возможны в тех условиях, чего, увы, не скажешь о декабристах и не только о них. И совсем не в сознании крестьян была основная проблема декабристов и революционных демократов 60х-70х, а в сознании образованного общества, также адекватного его добуржуазной природе. Планы декабристов были утопическими в условиях России того времени, потому что ни конституционная монархия, ни тем более буржуазная республика не могли служить политической надстройкой для существовавшего типа производства и социальной структуры страны. Это что касается отсталого и передового сознания. Теперь о целях.

Разве цель революционеров - заставить правительство бояться себя? Они что, дворовые пацаны или уголовники в лагере? Народовольцы добились этого и что из того? Результатом было ужесточение политического режима, разгром революционного актива страны, двадцать лет реакции, деморализация и апатия демократической интеллигенции. Мне кажется такая цель недостойной и бессмысленной. Во всяком случае, для марксистов. Хуже того - выгодной для реакционных кругов правящего класса и его государства, получивших предлог для репрессий Как же обосновывает автор эту странную мысль? Никак. Цитирую.

Методы борьбы тогда должны отвечать поставленной цели коренного преобразования общества. Как уже говорилось, революционеры прошлого всегда искали тактику, которая впрямь являла бы собой угрозу режиму, заставляла бы его бояться, принимать самые жестокие контрмеры.

То есть, для "коренных преобразований" необходимо напугать правительство и спровоцировать его на "жестокие контрмеры"?! Но почему именно напугать? И где в истории мы видим такое чудо? Разве испугались и "преобразовали" Николай Александрович и Александр Александрович Романовы? Разве коренные преобразования в России после февраля и октября 1917-го были делом рук испуганного Николая II и Временного правительства? Правда, в 1905 Николай испугался и даровал ряд свобод. Но совсем не из-за провокационной тактики революционеров. Он испугался народной революции, охватившей города и деревни Империи. А это все-таки разные вещи. Такая революция правящему классу и его политическому режиму сегодня не грозит. Не поэтому ли элементы фрустрированной российской левой начинают грезить о "тактике" декабристов, народовольцев и эсеров, вдобавок к традиционному "заграница нам поможет"? Напрасные мечты. Ни к чему кроме грязи, которой и так уже по горло, они не приведут, даже если бы среди безобидных жежевских дрочил нашлось несколько горячих голов. Только к грязи и "контрмерам", которые могут лишить народ политических свобод, необходимых для сознательной организации и борьбы за народовластие.

Первые признаки такого оборота вещей уже появляются с изменениями в законодательстве в связи "болотными" протестами и ролью в них людей вроде Удальцова, Джемаля, Ильи Пономарева и некоторых других. Я воздерживаюсь от характеристики отношений этих людей к госорганам, так как у меня нет прямых доказательств, но уверен, что им лично ничего не грозит, потому что правительство нуждается в них, во всяком случае, пока нуждается. И нужны они именно потому, что соответствуют представлению Сергея Ермолаева об идеальных революционерах, пугающих правительство. Предположим, что это им удалось. Скажем, реализовались задумки Торгамадзе и Удальцова - где-то пустили поезд под откос, захватили Калининградскую область, пустили кровянку в Сибири или что-то в этом роде. Испугается "власть"? Конечно! Тем более, что этого-то она и хочет. А как испугаться, если кто-то не бросит бомбу в карету с великим князем или не откроет стрельбу по мирно собравшимся хомячкам или кортеджу Путина?

Правительству нужно испугаться, чтобы получить предлог для законного, в глазах "мирового сообщества" и русского обывателя, закручивания гаек и ограничения демократических свобод. Беда в том, что эти свободы нашим левым как корове седло. Они живут не в буржуазной республике, а в другом историческом времени. Зачем им свобода слова, собраний, организации, если они не знают, что с ними делать? А если и делают, то обязательно кончается какой-нибудь грязью. Статья Сергея Ермолаева - поразительно откровенный документ анахронизма мышления постсоветских левых в условиях буржуазной демократии. Цитирую.

Сегодняшних антиправительственных активистов не вешают и не ссылают в массовом порядке в Сибирь на долгий срок, как декабристов, петрашевцев или народников с народовольцами, не расстреливают пачками и не давят с помощью войск, как участников восстаний в Кронштадте, Тамбовской губернии и Новочеркасске. И это не потому, что у нас такая хорошая и гуманная власть, а потому, что так плохи борцы с ней. Они просто не заслуживают того, чтобы их принимали всерьез и подавляли по полной программе. Думаю, нынешняя сравнительная мягкость режима должна служить укором его противникам, поскольку лучше всего остального показывает их полную несостоятельность и безопасность для системы. Даже действительно массовые «болотные» митинги стали лишним подтверждением этой несостоятельности.

Во-первых, почему "антиправительственных"? Разве сам автор не ругает Скепсис за мелкотравчатость его протестов? Разве коммунисты борятся против правительств? Олигархическая агентура в левом движении действительно хочет свержения Путина и его круга, но за капитализм они всем остальным горло перережут. Неужели так трудно отделить этих "антиправительственных" ребят от тех, кто выступает против капитализма, а не Путина?! Отделить хотя бы в мысли и слове, если не на улице.

Второе. Зачем же нам равняться на петрашевцев и остальной мартиролог? Все до единого они пострадали в борьбе, часто вооруженной борьбе, за те самые свободы, которые нам достались даром! Пострадать пострадали, а свободы ни грана не добыли. Это какой-то новый критерий революционности. Новый и неумный. А по-моему так. Если завтра какой-то дурак пойдет и гранату бросит в "кремлевского тирана", чтобы "испугать" правительство и заслужить одобрение марксистов вроде Сергея Ермолаева, то настоящее его звание будет "провокатор". И не в истерическом смысле, в каком этим словом любит разбрасываться российский обыватель, а в его изначальном значении как акта, призванного оправдать меры грубого подавления политических противников и запугивания потенциальных.

Наконец, последняя, и тесно связанная с предыдущими, тема, которую я хотел бы затронуть, это оценка современного капитализма в статье С. Ермолаева. Здесь царит такой же нигилизм, как и по отношению к политическим возможностям буржуазной республики. И этот нигилизм исключительно типичен для наших марксистов. Цитирую.

... мир сейчас существует при капитализме, переживающем нисходящую фазу своего развития. Давно минула эпоха, когда распространение капитализма при всех недостатках последнего играло в целом прогрессивную роль для стран, куда он проникал. Также в прошлом остались времена, в которые капитализм имел стимул для совершенствования самого себя, главным образом путем заимствования позитивных сторон у конкурирующих систем. Конкурентов у капитализма ныне нет, и он может позволить обнажить свое подлинное лицо и уничтожать все позитивное, что было создано человечеством ранее и что когда-то способствовало улучшению его жизни. Жизнь людей в ХХ веке улучшилась во многом благодаря институтам социального государства, и именно они, и общедоступная медицина в их числе, теперь логичным образом поставлены под удар.

Справедливо ли утверждение автора, что современный капитализм утратил какую-либо прогрессивную роль? Об этом можно судить, только договорившись о смысле понятия прогрессивности. Для Маркса мерилом прогресса было развитие производительных сил человечества. Капитализм и прогресс это синонимы, и само понятие прогресса появляется только в контексте капиталистического развития. Но прогресс и эмансипация это не одно и то же. Без капиталистического прогресса эмансипация труда и, в конечном счете, всего человечества - немыслима. Только капитализм создает материальную базу, которая может позволить реализовать родовые потенции человечества, до тех пор лишь смутно предугадываемые в религиозном и утопическом воображении. В этом смысле капитализм продолжает выполнять свою прогрессивную роль. Например, кто из нас может представить жизнь без таких достижений капиталистического развития последних 10-20 лет, как массовая компьютеризация, Интернет, мобильная аудио и видео связь в мгновение ока соединяющая жителей разных континентов? Это и многое другое стало частью ежедневной жизни сотен миллионов и миллиардов людей. И разве не современный капитализм бурно развивает части мира, веками прозябавшие в бедности и отсталости? Посмотрите на Китай! Капитализм, а не Мао, реализовал "Большой скачок" миллиарда человек в современную цивилизацию за каких-то 20 - 25 лет.

Что касается "социального государства", то и оно - результат капиталистического развития. Его зачатки вполне сложились задолго до появления СССР. Система социального обеспечения или страхования в капиталистических странах была завоевана в классовой борьбе, в том числе и международной, с участием СССР, и продолжает быть объектом этой перманентной борьбы, когда от СССР и след простыл. Крупный капитал и его политики пытаются подорвать эту систему и ограничить мешающие им в этом демократические свободы, но встречают сопротивление мелкой и даже средней буржуазии, не говоря уже о бедноте. Обычная история!

Резюмирую. Современный капитализм продолжает быть двигателем материального, научного и культурного прогресса, продолжает выполнять свою историческую миссию, какой она была описана в Коммунистическом манифесте, продолжает создавать необходимую материальную основу для эмансипации человечества, объединять его в единый планетарный хояйственный комплекс. Но одной материальной основы для эмансипации недостаточно. Позитивное преодоление капитализма под силу только организованной сознательной воле наемного труда и в рамках его государственной власти. Не государственной власти неких левых, не власти партии или партий, еще менее власти их вождей, а власти объединенных капиталистическим производством работников, первые грубые эскизы которой более ста лет назад были начертаны Советами рабочих депутатов в Российской Империи. Когда они, а не декабристы, петрашевцы или большевики, станут образцом исторического действия для российских левых, только тогда они поймут, что делать со свободами буржуазной республики в России. До тех пор они останутся пшиком.