Для социализма, который хочет освободить человеческую рабочую силу от ее положения товара, очень важно понять…

Фридрих Энгельс. «Анти-Дюринг», 1877 г.

Научно-техническая интеллигенция, в своей наибольшей пока еще массе, а именно – за исключением высших своих слоев, перешедших к буржуазному делячеству, и низших, уже тяготеющих к рабочему пролетариату, – выдвигает такой идеал: планомерная организация труда и распределения под руководством ученых экономистов, инженеров, врачей, юристов, вообще – самой этой интеллигенции…

Александр Богданов. «Современные идеалы», 1917 г.

…С уничтожением наемного труда, а в СССР он был, безусловно, уничтожен…

Дмитрий Якушев. «Рабочая партия и профсоюзный фетишизм», 2001 г.

Внесу для начала в статью немного сознательного субъективизма, заявив: я не поклонник т.Сталина из-за его политики и экономики в СССР после нэпа; думаю, они могли быть еще умнее и, следовательно, еще более эффективно использующими огромный энтузиазм тогдашнего трудящегося народа. Однако Истина принуждает меня согласиться (почти по принципу «Сократ мне друг, но истина дороже»): социализм был «построен» в СССР – еще раз специально для «левых коммунистов»: социализм, не коммунизм; и он был «построен» именно тогда, в 30-е годы 20-го века, когда его и констатировала осуществившимся сталинская конституция.

Но кроме пояснения через афоризм, скажу и дополнительно: соглашаюсь с этим выводом т.Сталина, как материалист, всегда старающийся проверять идеи иных и своего собственного сознаний по возможности максимально «отстраненно», незаинтересованно, т.е. объективно. И соглашаюсь с этим выводом о существовании в СССР социализма с указанного времени еще и в попытке сдвинуть, наконец, несколько косное мышление современных «мраксистов», не понимающих, а часто и осознанно не желающих понимать, разницы между понятиями «социализм», «капитализм» и «коммунизм», утверждающих, ничуть не смущаясь фактами реальной жизни, что в СССР социализма организовано не было, а был, мол, учрежден только (страшно, аж жуть!) государственный капитализм под управлением переродившихся коммунистов.

Между тем, это очень важно для марксистов – теоретически начать различать социализм и капитализм, с одной стороны, и коммунизм с другой. Ибо максимально объективный анализ показывает, что именно отсюда «ноги растут» очень расстраивающего всех революционеров 21-го века факта, говорящего о «косности толпы», о никуда не годном восприятии «даже рабочими» современной «мраксистской» (!) пропаганды и агитации.

Скажут: да мы и различаем эти понятия! В частности, по-ленински, как у него в «Государстве и революции»: социализм есть первая фаза коммунизма! Не вторая фаза, а первая!.. На это «различение» я лично могу в данный момент ответить только так: вот, благодаря этому не развиваемому длительное время  диалектически различению данных феноменов и профукали мы (и автор, стало быть, в том числе) и СССР, и свой, т.е. пролетарский, социализм, и коммунизм. Получив в результате капитализм под управлением не коммунистов, как в том же современном Китае, а чистых «буржуинов». Не удивительно отсюда и то, что и коммунистическая перспектива вновь, как до времени написания «Манифеста коммунистической партии» Марксом и Энгельсом в 1848 году, превратилась в некий призрак, вновь неприкаянно бродящий по миру...

Но почему, спрашивается, употребленное впервые т.Лениным понятие социализма как первой фазы коммунизма – не развитое и если и годится для чего-нибудь, то только для начальной школы марксизма, рассматривающей лишь утопические учения, не задумывающейся еще над тем, какие из них чисто социалистические и какие – чисто коммунистические (а также, следовательно, и над тем, в чем заключается «чистота» одних и других учений)? Ответ на этот вопрос достаточно прост: потому что оно слишком короткое; и данное определение социализма подразумевает дополнительное знание, знание так называемой азбуки марксизма (проходимой еще «в детском саду» марксизма), а именно, какую, или чью, власть в государстве имел в виду этот человек, давший такое определение социализму. Не секрет, т.Ленин, говоря о социализме, имел в виду власть исключительно классовую, власть в форме диктатуры пролетариата. Он и о госкапитализме писал, что он, как именно капитализм, совершенно безопасен «нам», если будет существовать диктатура пролетариата, пролетарское, а не какое-нибудь бесформенное «общенародное» государство. Следовательно, если исходить из классовой теории, то можно констатировать: в качестве первой фазы коммунизма Ленин понимал исключительно пролетарский классовый, а не какой-либо иной социализм, коих существовало в мире великое множество – в том числе и в аморфных, как бы неклассовых формах – уже даже ко времени написания «Манифеста». А какой социализм, спрашивается, имеют в виду вслед за т.Лениным наши сегодняшние «коммунистические» и «рабочие» партии и партейки?.. Тут каждая группа (детского сада, хочется еще раз упомянуть это учреждение) тоже о своем социализме печется... И у одних он «как первая фаза коммунизма» безрыночный, а у других – как эта же фаза! – рыночный; у одних при нем классы «должны еще» существовать, у других при нем же классов «уже» быть не должно; одни толкуют, что власть в «государстве трудящихся» должна осуществлять «при социализме как коммунизме» «коммунистическая» или «пролетарская» партия, другие толкуют о внепартийном самоуправлении народа «при социализме»... Путаница в головах и изложенном на бумаге сегодня, как говорится, сплошная! А все потому, представляется, что нет среди современных марксистов (то и дело превращающихся поэтому в «мраксистов») кристально четкого различения понятий «социализм», «капитализм» и «коммунизм», что до сих пор наши «коммунистические» и «рабочие», а также и некоторые социалистические партии и партейки ленинским руководствуются школьным определением социализма. Вполне позволяющим «делать» этот ленинский «социализм как коммунизм» и рыночным (социализм же!), и безрыночным (коммунизм же!), и классовым, и бесклассовым… Впрочем, объяснимся сначала, почему мы согласны с т.Сталиным, что социализм в СССР был действительно «построен» (мне больше по душе «организован») уже к 40-м годам прошлого века.

Выше был упомянут «Манифест компартии». А там классики писали, раскрыв суть, и о феодальном, и о буржуазном социализмах, т.е. о социализмах как неких классовых мировоззрениях на общественное устройство людей. И хотя там прямо о пролетарском социализме не говорится, мы все же спросим: какой же классовый социализм организовали в СССР под руководством сначала т.Сталина, а затем продолжали при других (неизменно гениальных, конечно) партийных руководителях?

Если верить тому из агитпропа, что в СССР существовала действительная диктатура класса пролетариев – а класс этот, будучи по существу гиперклассом (сверхклассом), включает в себя не только собственно пролетариат (наемных работников с известным уровнем дохода), но и люмпен-пролетариев, состоящих как из уголовных элементов, так и «нищеброда» в виде бомжей, безработных и простых пенсионеров, а также и полупролетариат в виде наемных работников какого-нибудь чисто частного или государственного предприятия и, одновременно, владельцев мелкой частной собственности (например, клочка земли, используемой для небольшого товарного производства, или квартиры, сдаваемой в наем), – то в СССР был организован поначалу именно пролетарский классовый социализм. Однако в СССР ведь правил непосредственно, как известно не от агитпропа, вовсе не гиперкласс пролетариата в целом, состоящий из указанных выше социальных частей. Там было организовано правление лишь очень небольшой части этого гиперкласса, а именно – даже не собственно пролетариата, состоящего из партийных и беспартийных наемных рабочих физического труда, полу- и действительных интеллигентов пролетариата. Это была власть той части пролетариата в целом, которая сама себя скромно определяла либо как «умом, честью и совестью нашей эпохи», либо как «наиболее сознательной частью» (гиперкласса) пролетариата в целом. Все остальные граждане СССР могли, конечно, жаловаться этой власти, предлагать ей какие-то свои решения проблем (все СМИ СССР, даже сугубо специализированные, были «заточены» на работу с жалобами и предложениями трудящихся), но избирать своих депутатов и руководителей эти граждане не могли. Депутатов и руководителей они могли избирать себе только из тех «своих» кандидатов, кого предлагала им правящая партия, точнее, кого предлагали правящие в этой партии органы соответствующего уровня. – Будь то партийные кандидаты, будь то кандидаты беспартийные, неважно. (Заметим в скобках, что в сегодняшней буржуазной России по существу мало что с этим изменилось; но некоторые люди почему-то склонны называть такой сегодняшний порядок почти фашизмом.)

Но оставим здесь эту азбучную тему классовости социализма, приняв следующее вполне компромиссное, на наш взгляд, теоретическое решение:

1) в СССР был сначала организован – поскольку правящая партия, ее собственно и полупролетарские интеллигенты вполне принимали тогда идею диктатуры пролетариата, дополняя ее «и беднейшим крестьянством» – полупролетарский социализм;

2) последний перерос – после принятия уже не полупролетарской, а полубуржуазной в массе интеллигенцией, проникшей так или иначе в правящую партию, идеи «общенародного» государства вместо государства классового (начало этого принятия было положено т.Хрущевым со товарищи) – в нечто совершенно бесформенное и имманентно застойное;

3) после отстранения практически уже целиком полубуржуазной КПСС от власти полноценной буржуазией в виде первоначально накопивших деньжат лавочников и кооператоров (при поддержке этой буржуазии уже «мраксистскими» рабочими с обуржуазенной психологией, питавшими иллюзии насчет будущей «хорошей жизни при капитализме», т.е. под управлением буржуев!) это переросло сначала в гайдаро-чубайсовское либеральное отсутствие всякого социализма (хошь живи, хошь помирай, смело хамили тогда народу эти самые «гайдаро-чубайсята», а социализма больше не будет), а потом – в буржуазный социализм. – В частности, в связи с ростом цен на нефть и сменой руководителя Спортивного Алкаша на руководителя Спортивного Трезвенника, под водительством «собчачьего сердца» постепенно превратившегося из партийно-«общенародного» полубуржуа-кагебешника в полноценного (и небестолкового, надо сказать) буржуя.

Все советское социалистическое, одним словом, переросло в такой социализм, который вполне себе по-английски продолжает сегодня обуржуазивание пролетариата (особенно московского и ленинградского, а также «нефтедобывающего») подачками из буржуазной нефтяной кормушки. В этом буржуазном социализме мы сейчас и купаемся, но спрашивается: а на каком таком основании автор статьи утверждает, что не только т.Сталин, но и г.Путин организовали в стране социализм? Спрашивается, конечно, если признавать социализм в теории только и исключительно «первой фазой коммунизма»...

Но в том-то и дело, что социализм просто не может быть коммунизмом! Вообще! Ни последней фазы, что в общем-то понимают все, ни первой. А т.Ленин имел некоторую возможность сказать про «социализм как коммунизм», и он использовал ее лишь для того, во-первых, чтобы хоть как-то пояснить не освоенное еще тогда даже революционерами в должной мере понятие «коммунизм» (в основном говорили тогда о социализме). Он связал коммунизм с социализмом, представляется, ради не теории, но практики быстрейшего свершения политической революции. А во-вторых, одно только хорошо известное в России слово «социализм» (без уточнений, какой социализм) было для правящей тогда камарильи тем же, что красная тряпка тореадора для быка. Т.е. это было, опять же, вполне по-революционному – постараться напугать «быков» «красной тряпкой» не плохо известного в обществе коммунизма, а достаточно хорошо известного в нем социализма. И они, «быки», действительно пугались! Но по прошествии времени все большее число представителей гиперкласса буржуазии (он включает в себя в качестве составных социальных частей полубуржуа, собственно буржуазию и капиталистов-тунеядцев, живущих «стрижкой купонов») стало понимать: социализм для нас (для буржуев то есть) – это всего лишь «красная тряпка»! Просто социализм, или социализм вообще, не требует уничтожения системы наемного труда, капитализма; ибо он сам базируется на капитализме! Почему Энгельс и пишет в «Анти-Дюринге» насчет социализма: ЕСЛИ он хочет освободить рабсилу от ее положения товара (см. эпиграф, взятый со с.206 т.20). Т.е. если «он» хочет перерасти из социализма в коммунизм… Ведь «он» вполне может и не захотеть такого поворота событий… А это главное для нас (решили буржуи), чтобы «он» не захотел… И поэтому верно поступала английская буржуазия еще в 19-ом веке (продолжали размышлять «быки»-буржуа), когда подкупала свой рабочий класс имперскими доходами из индий и китаев (как сейчас российская буржуазия подкупает сверхдоходами от нефти), допустила своих рабочих к выборам в парламент, разрешила создавать рабочие партии (в смысле партии для рабочих), сделала английский рабочий класс, как писал Энгельс, самым обуржуазенным (пробуржуазным, если хотите) рабочим классом в мире. Это еще не было, конечно, тогда, при Энгельсе полноценным буржуазным социализмом. Но носители идей буржуазного социализма уже тогда были – это буржуа-гуманитарии, идейные последователи Фурье и Сен-Симона, социалистов вообще, для которых буржуазия не была классом-эксплуататором, для которых бездельниками и эксплуататорами были (и то не всегда) лишь праздные феодалы, представители уходившей тогда эпохи.

А «коммунизм» – до сих пор самое страшное слово для всей без исключения буржуазии. Им пугают в Европе и Америке, в Африке и Азии с Австралией. Даже, быть может, и в Антарктиде им пугают. Потому что в отличие от социализма коммунизм – это устранение из общественной жизни не только государства (такой мечтой страдают не одни лишь анархо-коммунисты с марксистами, но и буржуа-либералы, в своей крайности доходящие до егоргайдаровского анархо-капитализма, полностью отрицающего государственное вмешательство), но это также радикальное устранение систем наемного труда и заработной платы с прибылью. Нормальный социализм – хоть буржуазный, хоть пролетарский – не ставит такой задачи. При сталинском социализме, к примеру, государство не уничтожалось, а усиливалось, там сохранялась в неприкосновенности как система наемного труда, 1  так и прочно связанная с ним система заработной платы и прибыли. Почему? Да просто потому, что без получения прибыли – точнее, без получения в государственный бюджет налогов с заработной платы и прибыли – никакой социализм невозможен. Все социалистические мероприятия буржуазного или пролетарского государства (бесплатная или езда с не окупающей затрат платой на общественном транспорте, бесплатное или четверть-, полубесплатные образование, медицина спорт и т.д.) могут быть осуществлены исключительно за счет средств государственного бюджета; который, в свою очередь, нужен только потому, что существует капитализм (и социализм!), а не коммунизм. Социализм, если его не отождествлять неверно с коммунизмом (не нуждающимся ни в государстве, ни в государственном бюджете; не нуждающимся «даже» в первоначальной своей фазе) – это вовсе не противоположность капитализма, как многие ошибочно думают и поныне. Капитализм, а особенно государственный капитализм, это политико-экономическая основа как буржуазного, так и пролетарского социализма. Хорошо понимая это последнее, пролетарский интеллектуал Маркс, по-видимому, и уделил так много времени в своей жизни написанию своего «Капитала». И всё с большим или меньшим социализмом в том или другом капиталистически организованном обществе и государстве зависит лишь от того, какая часть гиперкласса буржуазии или пролетариата находится у власти, у государственного руля. Как, следовательно, и насколько эта часть общества считается с пожеланиями, просьбами и требованиями со стороны как прочих граждан государства, так и со стороны, точнее изнутри, самой правящей госрулем политической и экономической камарильи. Вот и т.Ленин написал – уже, правда, в «Грозящей катастрофе и как с ней бороться», – что социализм есть госкапитализм, направленный на пользу всем трудящимся, а потому переставший быть капитализмом… Последнее у т.Ленина неверно, но почему капитализм не перестает быть капитализмом от направления его на пользу даже всем трудящимся, станет ясно ближе к концу статьи, после знакомства с научной характеристикой капитализма Марксом.

СССР был первым в мире государством, начавшим открыто и, что называется, во всеуслышание облагораживать капитализм, т.е. осуществлять социализм, социалистические государственные мероприятия по улучшению жизни населения. Как было выяснено, с классовой точки зрения это был полупролетарский социализм. Но даже его пример – пример не совсем полноценного с марксистской точки зрения, полупролетарского социализма оказался заразительным. И уже кризис конца 20-х годов прошлого века поставил перед интернациональной «продвинутой» буржуазией (например, перед Эйнштейном и ему подобными «невтонами», как называл их Ломоносов, перед некоторыми полубуржуазными и полупролетарскими художниками, даже вступавшими в тогдашние компартии, и пр. под.) дилемму: либо мы начнем осуществлять свой просвещенный буржуазный социализм (см. эпиграф «от Богданова») – благо, идеи и даже теории сохранения буржуазного образа жизни при социализме уже есть, думала эта часть буржуазной интеллигенции, либо и наш пролетариат пойдет на замену буржуазии у госруля и установит социализм по-пролетарски, по типу большевистской революции (представляется, примерно так же рассуждал и г.Путин, видя резкую потерю популярности в российском народе у г.Ельцина и устраивая далее свой буржуазный социализм, обильно сдобренный клерикализмом). Нет, буржуазия в массе своей не любит и свой социализм! Потому что при социализме нужно обязательно делиться «своими кровными» с «этими лентяями и лоботрясами-рабочими». Но после возникновения социализма СССР иное для неэкзальтированной буржуазии стало просто невозможным. И мировая правящая буржуазия то свертывает теперь несколько свой буржуазный социализм во время кризисов (находя себе оправдание во фразе «сейчас всем плохо»), то несколько развертывает его, когда рыночная конъюнктура благоприятна, безработица мала и стоимость рабсилы достаточно высока – развертывает его в это время за счет, главным образом, относительно дешевой кредитной политики (вспомним мелкобуржуазный социализм Прудона!) Но буржуазия, особенно развитых стран, уже не может совсем не практиковать свой социализм. За исключением, конечно, особенных социальных обстоятельств, при которых у абсолютно не любящих социализм всемирных «гайдаро-чубайсят» развязываются не только хамящие народу языки, но, для практически полного уничтожения социализма, и руки.

А что же сталинский (сталинистский) социализм СССР? Его исключительное своеобразие состояло в том, что он сочетал в себе эклектическую, а не диалектическую смесь капитализма-социализма, с одной стороны, и коммунизма с другой. Он, этот социализм, осуществлявшийся на базе ограничиваемых правящей партией специально отношений государственного капитализма, 2  был почти фактическим осуществлением политико-экономических заветов «нового коммуниста» Дюринга, 3  разгромленного идейно, как известно, Энгельсом за полвека до начала господства в СССР сталинизма. В СССР существовали наемный труд и товарно-денежные отношения. Но им не давали там – чисто волевым путем, подчеркнем еще раз – существовать по внутренне присущим им (имманентным) законам (см. сталинскую работу «Экономические проблемы социализма в СССР»). Точнее, не стали давать с волюнтаристским закрытием нэпа, который, по Ленину, пересмотревшему свой «военный коммунизм», связанный идейно с «Государством и революцией», должен был быть «всерьез и надолго». 4  Но, как писал Энгельс в связи с как бы закрывающим нэп «новым коммунизмом» Дюринга, тот теоретически в будущем «предполагает ввести действительные деньги (следовательно, и товарно-денежные отношения, ибо товарно-денежные отношения без денег немыслимы. – А.М.), но хочет запретить им (деньгам и товарно-денежным отношениям. – А.М.) функционировать иначе, чем в качестве простых трудовых марок (т.е. иначе, чем чисто по-коммунистически! – А.М.)». Однако в этом случае, объясняет Энгельс всем современным и будущим дюрингам на свете их «иллюзион», теоретическое заблуждение насчет постепенного преобразования капитализма в коммунизм, «прокладывает себе путь имманентная, не зависящая от человеческой воли природа денег: деньги добиваются здесь свойственного им нормального употребления наперекор тому злоупотреблению, которое г-н Дюринг (и т.Сталин! - А.М.) хочет навязать им в силу своего собственного непонимания природы денег» (т.20, с.317). Так и случилось в СССР, как предсказывал «по науке» Энгельс. Пока т.Сталин был жив и с помощью своей сильнейшей воли и власти успешно устранял всякие попытки иных советских политэкономов изменить его экономическую политику а ля Дюринг либо в сторону нормального капитализма, либо в сторону нормального коммунизма, все было хорошо, как бывает хорошо на корабле в бурю, когда все беспрекословно подчиняются воле капитана, не обсуждая, правильные или неверные команды он подает (априори считая, что капитан ошибаться не может, и выбрасывая за борт сопротивляющихся стальной воле капитана матросов и даже офицеров). Но после смерти т.Сталина все пошло в СССР наперекосяк. Ведь т.Сталин никому не сознавался прямо, что он на практике осуществляет теоретические откровения Дюринга (об этом можно было догадаться, только внимательнейше изучив либо жизнь, либо сталинские «Экономические проблемы социализма в СССР»); и «Анти-Дюринг» не изымался из сочинений Маркса и Энгельса, а также из библиотек... Как труды, скажем, Бухарина, Рыкова, Троцкого… И их, не осознаваемые явно до поры советскими политэкономами идеи Дюринга у т.Сталина, стали после его смерти усовершенствовать и развивать; вместо того, чтобы начисто отбросить! И так усовершенствовали и развивали не по-коммунистически, что деньги, по Энгельсу и по жизни, все больше и больше добивались в СССР своего нормального для капитализма употребления... Сначала Хрущев усилил роль прибыли как учетного планового показателя, потом Косыгин предложил свою реформу товарно-денежных отношений при социализме с еще более усиленной ролью прибыли... Да, это было правильно, конечно, если судить с точки зрения ленинского и современного китайского нэпа, нормального капитализма. Но мы ведь коммунисты, у нас не должно быть нужды увековечивать капитализм с помощью нэпа, не требовать его замены коммунизмом… И в конце концов деньги СССР полностью добились своего нормального для капитализма употребления, заставив лавочников и кооператоров СССР, точнее Москвы, выйти на защиту «белого дома» в августе 1991 года во время так называемого путча. Только добились деньги своего нормального для капитализма употребления уже при свергнутом режиме правящей единовластно КПСС. И при свергнутой уже в 1993 году «власти советов»… В отличие, опять же, от Китая, где нормальными по-капиталистически товарно-денежными отношениями и «советской властью» по-умному, не волюнтаристски до сих пор руководит КПК... И весь мир с замиранием теперь смотрит: а как там, в капиталистическо-«коммунистическом» Китае?.. Впрочем, отсутствие волюнтаризма больше касается в Китае экономики, чем внутренней политики КПК, китайской «советской власти»…

Но мы не видим вины в практике дюрингизма в СССР, т.е. в практике чисто постепенной трансформации капитализма в коммунизм, только т.Сталина. Точнее, его вина заключается лишь в том, что он не сумел понять до теоретического конца критику Энгельса в «Анти-Дюринге» (а кто сумел? «антипод» т.Сталина т.Троцкий тоже не сумел... Первым открыто сказал о дюрингизме т.Сталина – во время «перекройки» СССР – академик-экономист Лисичкин; но он потом, кажется, понял, что сказал это «не в ту струю» – а «струя» тогда в СССР была уже чисто буржуйско-капиталистическая – и на этой своей, по сути, прокоммунистической «глупости» этот ставший мелким буржуйчиком академик никогда далее не настаивал). И поэтому в условиях, когда еще недавно рубившиеся с «помещиками и капиталистами» пролетарии (такие, как «Гадюка» у Алексея Толстого) требовали от правивших большевиков ограничить нэпманских буржуев и буржуек, когда многие граждане СССР требовали «социализма, а не капитализма», не понимая, что научно социализм может осуществляться на базе только капитализма, т.Сталин закрыл нэп. А не видя чего-либо более путного в существовавших на тот момент теориях перехода «к социализму как первой фазе коммунизма» (классики, как известно, подобно Ньютону, подробных гипотез о будущем не измышляли), он и перешел к практическому осуществлению «теории» дюрингизма постепенной трансформации капитализма в коммунизм. Но еще раз: мы не видим здесь вины только т.Сталина. Потому что первым внес небольшую путаницу в марксизм все же т.Ленин (эта путаница стала огромной по значению только потому, что отсутствовала свободная марксистская дискуссия, а сам т.Ленин после смерти был превращен в святую и потому абсолютно непогрешимую икону). Однако здесь мы не имеем в виду его определение социализма первой фазой коммунизма – определение это можно считать даже вполне верным, если иметь в виду, что социализм-капитализм и первая фаза коммунизма должны существовать известное время рядом и, следовательно, одновременно; однако проясним мы такой диалектический феномен немного позже. Само это ленинское определение вытекает из более глубокой ошибки, связанной с метафизическим, а не диалектическим пониманием т.Лениным фразы Маркса из «Критики Готской программы» о «будущей государственности коммунистического общества», о, фактически, способе перехода от капитализма к коммунизму. Не к социализму, опять же! Ибо, как мы уже показали выше, социализм может функционировать исключительно на базе капитализма (традиционного и, особенно, государственного). А именно к коммунизму. Речь у Маркса шла (и идет) об известном уже ему способе самоуничтожения государства диктатуры пролетариата в ходе прогресса коммунизма среди капитализма-социализма. У т.Ленина этот переход выглядит (см. «Государство и революция», а также подготовительные материалы к этой работе под названием «Марксизм о государстве», то место там, где т.Ленин восклицает удивленно: как и при коммунизме сохранится государство?!) следующим образом: сначала – диктатура пролетариата, самым беспощадным образом уничтожающая всю буржуазию (сейчас некоторые р-р-революционеры хотят отправить всю буржуазию на Марс!), потом демократия и социализм как коммунизм первой фазы только для пролетариата; а по мере развития пролетарской демократии (буквально всасывания ее с молоком матери) – постепенный переход всего общества сразу к коммунизму более высокой фазы (именно этот ленинский вывод попытался осуществить за 20 лет – закономерно, конечно, неудачно – т.Хрущев). Но умница диалектик Энгельс дал совсем другое решение данной проблемы (и именно его, это решение имел, по-видимому, в виду Маркс, ставя вопрос о государственности общества, в котором уже зародился коммунизм). Причем, дал еще до совместного с Марксом «Манифеста», в своих «Принципах коммунизма». В последней работе Энгельс формулирует вопрос об уничтожении частной собственности (фактически это и есть способ перехода к коммунизму, к общей собственности – как от традиционной, или индивидуальной, частной собственности, так и от государственной и коллективной – в виде ли АО, в виде ли кооператива с артелью): «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу?» – спрашивает Энгельс в своем 17-ом вопросе самому себе и всем прочим интересующимся. И вполне уверенно отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства» (т.4, сс.431, 432). Энгельсом имеется здесь в виду развивающееся планомерно и пропорционально полноценное «общественное хозяйство», полностью способное к самообеспечению, если хотите, к автаркии. И если дополнить эту мысль сказанным Энгельсом же, но уже почти через 30 лет, в «Анти-Дюринге» – о национализации (огосударствлении), а затем и о коммунизации, обобществлении на деле исключительно доросших до этого акта средств производства (см. т.20, с.289, 290), – то станет вполне ясно в классическом марксизме (т.е. и у Маркса с его «государственностью коммунистического общества» в «Критике Готской программы») и то также, что о коммунизме как об уничтожении частной собственности, постепенной, но революционной замене ее общей собственностью коммунаров после пролетарской революции правильно говорить не в масштабе всего общества «сразу», а исключительно в масштабе более или менее крупной – как позволят обстоятельства, сложившиеся после пролетарской революции – коммуны. И эта самая коммуна должна возникнуть – почти как ленинский «росток коммунизма»: среди огромного поля товарно-денежного чертополоха – практически сразу же после пролетарского переворота, устранения от власти буржуазии. Энгельс и пишет в «Анти-Дюринге» на с.291 т.20: пролетариат берет власть, осуществляет огосударствление (национализацию) и – сразу же, не мешкая! – «он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство». Спрашивается, где он, пролетариат, начинает уничтожать все это «сразу же, не мешкая», если, по Энгельсу же, всю частную собственность уничтожить сразу нельзя??! И даже огосударствить ее сразу всю нельзя!.. Ответ для выхода из этого кажущегося противоречия прост: в коммуне, вот где сразу же, не мешкая, пролетариат уничтожает (т.Ленин пишет о «засыпании», а не «уничтожении» государства) государство и капитализм! Но, в отличие от волюнтаристского анархизма Бакунина, марксистский пролетариат уничтожает государство ДИАЛЕКТИЧЕСКИ, при сохранении вне коммуны и государства диктатуры пролетариата, постоянно впочем «засыпающего» по т.Ленину, и пролетарского капитализма с пролетарским же социализмом. Сама прочная пролетарская власть может установиться, согласно классикам, лишь в достаточно развитом для коммунизма буржуазно-капиталистическом обществе. А это такое общество, в котором уже есть, развился государственный капитализм. На базе этого последнего, развиваемого далее пришедшим к власти пролетариатом, и организуется марксистская коммуна с «родимыми пятнами» в виде распределения «по труду», т.е. с первоначальным коммунизмом – в том числе организуется и через безвозмездную передачу ей капиталистических государственных средств производства; но и только государственных. А рядом с этой коммуной, как сказано, после пролетарской революции должен продолжать существовать пролетарский социализм. Базирующийся экономически не на благих пожеланиях о «бесплатном сыре в отсутствие мышеловки», а на государственно строгом (или на полицейски строгом, если хотите) – как, например, в США; да и в СССР! – получении пролетарским государством налогов с зарплат и прибылей простых граждан и предприятий.

Подведем итог, дав свои пояснения к понятиям социализма и коммунизма и процитировав не очень-то известное широкой публике научное определение, что такое есть капитализм на самом деле, «из Маркса». Начнем с последнего.

«Две характерные черты с самого начала отличают капиталистический способ производства, – писал в свое время Маркс в 3-ем, все обобщающем томе «Капитала». –

Во-первых, он производит свои продукты как товары. Не самый факт производства товаров отличает его от других способов производства, а то обстоятельство, что для его продуктов их бытие как товаров является господствующей и определяющей чертой. Это означает прежде всего то, что сам рабочий выступает лишь в качестве продавца товара, а потому в качестве свободного наемного рабочего, а следовательно, труд вообще выступает в качестве наемного труда».

И далее. «Второе, что является специфическим отличием капиталистического способа производства, – это производство прибавочной стоимости как прямая цель и определяющий мотив производства. Капитал производит главным образом капитал и достигает этого лишь постольку, поскольку производит прибавочную стоимость» (т.25, ч.2, сс.451 - 453).

Скажут: в СССР при т.Сталине товарное производство было ограниченным, а прибыль (форма прибавочной стоимости, как известно) не была «определяющим мотивом производства»; даже после т.Сталина определяющим там было – по крайней мере, оставалось теоретически – стремление «правящей элиты» удовлетворить потребности граждан и производства помимо получения прибыли. – Чисто коммунистическое, а не капиталистическое стремление (почему и цены в СССР были стабильными), поскольку капитализм удовлетворяет – в первую очередь – платежеспособный спрос, а не собственно потребности людей. 5  Это все верно. Но доказывает это стремление «элиты СССР» – сохраняя, ограничивать товарное хозяйство и удовлетворять потребности на урезанной волюнтаристски товарно-денежной основе – только то, что т.Сталин и далее за ним осуществляли не марксизм, а дюрингизм, «новый коммунизм» Дюринга, его эклектику капитализма (наемный труд, зарплата, прибыль), испорченного волюнтаристским коммунизмом, жестко подавляющим репрессиями спекулянтов товарами и деньгами (или эклектику коммунизма, испорченного капитализмом), а не марксистскую диалектику отдельного капитализма-социализма со спекулянтами-торгашами и отдельного же коммунизма (лишь в коммуне!), о чем было сказано выше.

А теперь социализм. Он есть, по сути своей, социальные мероприятия буржуазного или пролетарского государства, направленные на поддержание благополучия социально нуждающихся граждан, а также на развитие здоровья и культуры граждан с совокупным доходом ниже среднего в государстве (понятно: у кого совокупный доход выше среднего, тех государству социально, или социалистически, специально поддерживать нет нужды). Социализм есть функция развитой капиталистической общественно-экономической формации; «социалистической» общественно-экономической формации, как и «социалистического» способа производства (а также «социалистической» заработной платы, «социалистической» прибыли и т.п.), не существует, поскольку социализм есть всего лишь некие достаточно субъективно определяемые мероприятия государства (например: стоимость проезда на государственном автобусе сделаем нулевой, а на государственном такси – срежем на половину), не более. Тогда как формация – это нечто объективно данное своим собственным способом воспроизводства общества, как капитализм или коммунизм. Пролетарский социализм характеризует высшую фазу развития капиталистической формации, которая в развитии ее правящим пролетариатом более или менее быстро уступает свое место коммунистической общественно-экономической формации в виде более или менее быстро разрастающейся коммуны. Поэтому помимо перечисленного выше пролетарский социализм делает дополнительные денежные (госбюджетные) траты на переходные мероприятия к коммунистическим воспроизводственным отношениям, а именно: на мероприятия по сокращению в обществе государственного управления (вмешательства государства в дела общества) и по сокращению массы наемного труда. Возможно, это последнее должно делаться за счет пролетарского классового налога на прибыль бесклассовой коммуны.

И, наконец, коммунизм. В первоначальной своей фазе он есть зародыш («росток коммунизма») в виде более или менее большой, но в любом случае самоуправляемой с помощью СТК коммуны (вмешательство государства в дела СТК – Совета Трудового Коллектива коммуны здесь совершенно не допускается; «даже» вмешательство пролетарского государства!) ВНУТРИ  коммуны полностью отсутствуют отношения воспроизводства, имманентно свойственные капитализму: в ней нет найма труда (не путать с простым приемом на работу!), потому что нет систем заработной платы и прибыли, рыночных (купле-продажных) отношений – все это остается в пролетарском рыночном социализме-капитализме, ВНЕ КОММУНЫ. Первоначальный коммунизм развивается как на своей собственной основе, так и на основе безвозмездной передачи в коммуну части госкапиталистических средств производства пролетарского государства. При этом средства производства передаются пролетарским государством в коммуну не сами по себе и не «просто так», а вместе с работниками (трудовым коллективом), если они простым большинством (50%+1 голос) совершенно добровольно и осознанно (не как при организации сталинских колхозов) решили на общем собрании коллектива перейти от пролетарски-госкапиталистических к коммунистическим воспроизводственным отношениям в марксистской коммуне. На низшей стадии коммунистические отношения предполагают наличие распределения предметов личностного (индивидуального) потребления среди коммунаров «по труду», а средств производства трудовым коллективам (таких как сырье, инструменты и т.п.) – «бесплатно», «по потребности», но с учетом, разумеется, возможностей коммуны на определенном этапе ее развития. Каждый отдельный коммунар или отдельный трудовой коллектив коммуны не являются и не могут являться частными коммерческими предпринимателями; чтобы стать таковыми, требуется выход из коммуны в систему пролетарского (или буржуазного, если еще существует) социализма-капитализма. В то же время первоначальная коммуна, существуя в рыночном окружении пролетарского социализма-капитализма, выступает хотя и особенным, но обычным для рынка коммерческим предпринимателем, практикующим поэтому и обычные для рынка отношения купли-продажи своих и чужих товаров. Но главной социальной целью коммуны в потенции, при развитии ее до полноценного «общественного хозяйства» по Энгельсу (см. об этом выше) является, конечно, не производство товаров и получение прибыли, как при социализме-капитализме, а максимально возможное удовлетворение предъявленных коммуне потребностей коммунаров как личностей (в предметах и работах индивидуального потребления) и как трудовых коллективов (в средствах производства и производственных услугах). При этом реализация продуктов (не «товаров»!) коммуны коммунарам – и только им! – происходит в точности по Марксу: «по труду», за рабочее время продуктов и коммунаров, рассчитанное как общественно необходимое. Товары коммуна производит. Но только из-за необходимости для нее, ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ, купить на рынке те вещи и услуги, которые пока не может производить она сама, ибо не стала еще полноценным «общественным хозяйством» по Энгельсу в «Принципах коммунизма». Вырученные от продажи собственных товаров некоммунарам на рынке деньги – точнее, любые денежные знаки – коммуна частью тотчас пускает на приобретение на рынке же необходимых ей для дальнейшего развития средств производства, частью распределяет «по труду» (т.е. распределяет НЕ как заработную плату!) между всеми коммунарами, чтобы и они могли приобрести на рынке не производимое еще коммуной, и частью накопляет на «форс-мажор». Процентные соотношения этих делимых денежных частей, полученных от продажи товаров коммуны на рынке, определяются СТК коммуны, точнее высшим Советом коммуны, в зависимости от стоящих перед коммуной стратегических и тактических задач. Как сказано, без малейшего участия в этом пролетарского государства.

На этом, пожалуй, и кончим, заметив на прощанье, что ничуть не претендуем на единоличное право решать, какой на практике быть марксистской коммуне, организованной рядом (параллельно, если хотите) с пролетарским социализмом-капитализмом. Устав коммуны должны будут согласованно составить первые коммунары, а развивать, усовершенствовать его далее – и все последующие члены коммуны, пожелавшие принять в этом посильное участие. И все это без малейшего участия «коммунистического», т.е. пролетарски-социалистического, государства! Тем более что оно после действительно пролетарского переворота и с организацией и развитием в пролетарском государстве настоящей марксистской коммуны теоретически обязано и практически будет отмирать. А материалистическая диалектика естественного отмирания пролетарски и капитало-социалистически организованного государства чрезвычайно проста: чем больше (крупнее) на планете Земля будет становиться марксистская коммуна с ее САМОуправлением, напрочь отрицающим государственное управление, чем более она будет превращаться в энгельсовское полноценное «общественное хозяйство», способное к самообеспечению (к автаркии в известном смысле), тем меньше на планете Земля будет оставаться места и государству, и связанному с ним социализму-капитализму.

P.S. C представлением автора о постепенном и, одновременно, революционном переходе от капитализма к коммунизму в схематическом виде можно познакомиться здесь.

Примечания

1  А где в СССР был рынок труда?! – восклицают теоретики типа Якушева, у которых в СССР априори был уничтожен наемный труд. Такие вульгарные теоретики не в силах, видимо, понять, что в достаточно развитом современном обществе основным рынком наемного труда являются не какие-нибудь базарные (рыночные) площади с толпами рабочих и хозяев средств производства на них (типа древних рынков рабов), но вполне цивилизованные и достаточно тихие отделы кадров предприятий, где без криков и лишних эмоций и заключаются договоры (контракты) о том, за какую цену предприятие покупает рабочую силу данного работника для ее эксплуатации ради получения прибавочной стоимости в течение 8-ми часового или иного по длительности рабочего дня. И если это не монопольно устанавливаемая «по-коммунистически» «рабочим государством» СССР цена рабочей силы, то работник вполне может и поторговаться с наделенным правом найма начальником. Ну, а если монопольная цена рабсилы дополнена еще «по-коммунистически» и законом о тунеядстве, а также законом о непрерывности трудового стажа лишь у тех, кто не «гулял» дольше месяца, то у работника не остается никакого выбора и «торг тут неуместен» не только со стороны государственного монополиста-нанимателя.

2  После нэпа, как известно, чисто частных хозяев в СССР не было; допускалась лишь полностью контролируемая государством коллективная псевдочастная собственность в виде колхозов и тех же артелей. А так называемый социалистический госсектор СССР и являл собой экономически государственный капитализм в чистом виде, т.к. практиковал и наемный труд, и системы заработной прибыли с прибылью. Политически же госкапитализм означает более или менее полную поддержку государством отношений капитализма в производстве – хоть в чисто частном секторе, хоть в государственном.

3  «Новым коммунистом» Дюринга назвал один из руководителей тогдашней немецкой социал-демократии Август Бебель (см. Примечания редакции к 20-у тому Сочинений Маркса и Энгельса). 

4  Примерно, как в сегодняшнем Китае, практикующем свой нэп «аж» с 1978 года (35 лет!) и пока не ставящем задачи его окончания по-волюнтаристски.

5  Действительное удовлетворение потребностей, заметим, намного сложнее, чем просто удовлетворение платежеспособного спроса и уже через него потребностей. Чтобы удовлетворить платежеспособный спрос, достаточно всего лишь расплодить торгашей-спекулянтов, которые и повезут товары туда, где есть платежеспособный спрос (это было проделано в России после падения СССР). Собственно же удовлетворение потребностей не предполагает наличие торгашей-спекулянтов, поскольку в этом случае нет места какому бы то ни было спекулятивному «торговому навару».