Эстетические заметки

Честно признаюсь, писать о мошонках мне не так весело, как о письках. Все-таки, что ни говорите, а свое как-то ближе. Не скрою, что первой реакцией на известие в мировой прессе о прибитой к брусчатке Кремля мошонке артиста Петра Павленского было неприятное чувство холодка внизу живота. Тем не менее писать надо. Речь о важном. Что мы видим вокруг? Молчит российский пролетариат, как передовой, так и отсталый. После дела Удальцова с кампанией сникла и левая общественность. Зато в нашей творческой интеллигенции наблюдается большое оживление. Раздаются голоса, что в ней и нарождается новая революционная сила.

И действительно. Не успев оправиться от удара писек, кремлевский тиран схлопотал мошонкой. Настроение революционного порыва в среде наших деятелей искусств метко и лаконично выразила художница с красивым российским именем Лусинэ Джанян на своей странице в Facebook: "Если бы художников было больше, акций больше, и таких хлестких и сочных, запарился бы (Путин) всех сажать, раздавая двушечки".

Нельзя не согласиться, что численность творческого пролетариата это мощный фактор, который определяет перспективы борьбы. Вспомним хотя бы уроки Октября и печальные последствия малочисленности российского рабочего класса, о практическом исчезновении которого Ленин объявил на 10 съезде партии. Но численность это еще далеко не все. Это легко показать на таком примере. На сегодняшний день по подсчетом статистиков в Москве и ее окрестностях работает где-то 300 тысяч художников, не считая писателей, композиторов, артистов и т.п. Получается, что если на 300 тысяч приходится два мощных удара (письками и мошонкой) по Путину, то если мы доведем численность московских художников до 3 миллионов, они смогут нанести по тирану только (2х10) 20 хлестких и сочных ударов. Немало, но будет ли этого достаточно, чтобы вынести его из Кремля? С другой стороны, в условиях падения народочисленности в нашей стране мы не может позволить себе иметь слишком много творческого пролетариата. Вот почему я думаю, что наряду с увеличением численности художников мы вправе ожидать от них повышения мастерства и соответственно эффективности их арт-акций. Злодеяния кремлевского тирана, раздающего двушки направо и налево, должны в первую очередь стимулировать поиск новаторских изобразительных средств.

Возьмем, к примеру, такой известный факт. Враги народа из путинского министерства культуры публично усомнились, что акт Павленского на Красной площади - искусство. И немедленно сообщили об этом в международные СМИ. Конечно, это клевета. Мне лично в каком-то смысле даже импонирует суровая простота, стоический, подлинно национальный минимализм этой акции, равно аввакумовский и петровский. Как это у Мандельштама: "И государства жесткая порфира, Как власяница грубая, бедна."

Но!

Нельзя не признать, что в зрелищном отношении, главном для политического искусства, работа Павленского не удалась и в этом смысле представляет собой шаг назад по сравнению с акционом писек в соборе ХС и даже в Зоологическом музее, где они не отличились особым воображением. В результате, вместо политического эффекта получился пшик и даже пшик с минусом, потому что лучше не выстрелить, чем выстрелить и промазать. Поэтому требуется детальный разбор полета, чтобы наш творческий пролетариат мог избежать таких ошибок в будущей борьбе.

Сначала по фактической стороне дела.

По имеющейся у меня информации дело было так. Путин сидел в Кремлевской палате, плетя очередные козни против демократического Запада. Вдруг к нему подбегает начальник его охраны и докладывает, что, дескать, на Красной площади сидит голый мужик и молотком приколачивает к ней свое интересное место. У Путина как у мужчины, я думаю, тоже похолодело внизу живота, когда такое услышал. Но больше всего он испугался и побледнел, вспомнив пусек и наш творческий пролетариат. Как закричит: "это политическая провокация! Всем не с места!" Хватает свой самый большой бинокль, подбегает к окну и начинает рассматривать голого мужика, Павленского, значит, и что вокруг него на площади делается. И видит он к огромному своему облегчению, что мужик сидит один-одинешенек как сирота на асфальте и вокруг него ни души. Путин сразу сообразил что делать и говорит начальнику Кремля, чтобы Павленского пальцем не трогали, а послали туда милиционера (так и сказал, "милиционера", а не полицейского), чтобы он мимо него прошел как бы случайно, посмотрел поближе, разведал и разве что сказал, что дескать, холодно, простудиться можно, если голым сидеть. Так и сделали. Милиционер вернулся и доложил все как есть, что мужик сидит одинокий и приколоченный, что на слова милиционера не отреагировал, но видно, что замерзает. Путин опять мигом сообразил, что делать, он же хитрый, а народ наш простодушный. И говорит: посылайте другого милиционера, чтобы он мужика пальтом прикрыл... дескать, власть у нас такая добрая, боится, что оппозиция простудится. Так и сделали. Ну, а потом вызвали скорую - и в больницу его.

Теперь посмотрим как отреагировала наша и мировая общественность. Надо признать, что в общем и целом вяло отреагировала и скорее отрицательно. Так, страшно завидующий Павленскому писатель-оппозиционер Лимонов написал, что артистом якобы "двигало желание прославиться". Но это не так. Свою акцию петербургский художник приурочил ко Дню сотрудника органов внутренних дел и пояснил, что его поступок символизирует «апатию, политическую индифферентность и фатализм современного российского общества». И он совершенно прав. Хорошо, что у нас есть полиция и хитрый Путин, а то сидеть бы Павленскому на Красной площади и по сей день.

Но благих намерений в искусстве мало! Чтобы донести до масс революционные идеи, нужна адекватная эстетическая форма. Правда, уже упомянутая мной художница Лусинэ Джанян находит акцию Павленского эстетически красивой и сравнивает ее с графикой Эгона Шиле. Но ей легко так говорить, у нее нет мошонки и того, что к ней прикрепляется. Ей сама природа дала необходимую для эстетического переживания дистанцию. Что касается Эгона Шиле, то мошонка у него была, но он ее только рисовал, а не приколачивал. Поверьте, это большая разница для тех, у кого она есть! А поскольку главные редакторы главных зарубежных СМИ - мужчины, можно с уверенностью слазать, что у них тоже похолодело внизу живота, когда они услышали об акционе Павленского. И это объясняет, наравне с хитростью Путина, вялую реакцию западных СМИ. И черт с ними! Но из этого урока творческий пролетариат должен сделать вывод: не допускать в своем политическом искусстве даже дальних ассоциаций между мошонками со всем что к ним прикрепляется и любыми режущими, колющими и сплющивающими предметами и действиями! Это должно стать эстетической аксиомой!

Это раз.

Второе замечание. Акцион Павленского по своей форме ассоциируется с политической тактикой эсэров, когда героический одиночка пытается разбудить инертные массы зрелищным актом индивидуального террора и самопожертвования. И хотя я не сторонник мелкобуржуазного индивидуализма в политике, но признаю, что бывают ситуации, когда он может быть полезен. Проблема в другом. Индивидуализм эсэровской формы в работе Павленского, эта одинокая фигура нового прометея, вступает в противоречие с анти-индивидуалистическим, анти-эсэровским содержанием акциона - членовредительством, символическим актом самооскопления. Греческого Прометея приковали к скале злые боги - враги человеческого прогресса, а российский прибивает себя сам. Но мазохисты революций не делают. Революционеры вредят члены классовых врагов, а не свои. Какой пример дает массам непродуманный акцион Павленского? Особенно мужским массам. Однозначно негативный!

Это два.

Вывод. Отказаться от эсэровского индивидуализма в эстетике в пользу коллективного дизайна с игровым действием как единственно адекватной формы в эпоху пролетаризации творческой интеллигенции. В поисках примеров таких форм я начал с просмотра рассуждений самого Павленского о философско-эстетических корнях его искусства. Должен сказать, что производит это довольно тяжелое впечатление. Как это нередко бывает с артистами в области пластических искусств, речь Павленского несколько сумбурна и косноязычна. Из получасового монолога я понял только, что по мысли каких-то западных мудрецов тело отдельно взятого художника может выражать общество. Как я уже сказал, это мелкобуржуазный псевдоэсэровский индивидуализм, ведущий нашу творческую интеллигенцию в тупик и изоляцию от народных масс, символом которой стала сиротливая фигура Павленского на брусчатке Кремля. К счастью, на богатом выдумками Западе мне удалось найти акционизм коллективного и напряженно-драматического действия. В частности т. н. венская школа. Опишу примеры достойные не механического подражания, а творческого переосмысления применительно к борьбе с путинским тоталитаризмом.

Возьмем Германа Нитша. Еще в 1960-х он специализировался на постановке коллективных жервоприношений по римскому образцу. В комнату с сидящим за столом творческим коллективом Нитша приводили овцу и резали ее. Одного из участников распинали на кресте и клали на его половой орган мозги и внуренности зарезанного животного. В конце акциона все вываливались в крови и внутренностях животного. Зрители наблюдали с улицы через специальное окошко.

Сцена из акциона Германа Нитша

Отто Мюль на фестивале перфомансов "Ночные поллюции" в Амстердаме новаторски развил идеи Нитша в направлении более сложных отношений внутри творческого коллектива. Зарезав овцу, голый Мюль попытался совокупиться, в основном через задницу, с табунком голой и достаточно сексапильной молодежи, которую он вывел на сцену. При этом артист с силой шлепал девушек и юношей по ягодицам до тех пор, пока на них не появлялся четкий красный отпечаток его руки. (Сравните барочную замысловатость и детализацию европейского художника сo сходным по теме, но примитивным дизайном акциона писек в Зоологическом музее!) Тем не менее, эстетически утонченная публика восприняла усилия Мюля довольно равнодушно. Увидев это, артист возопил "Soll niemand mein Schwanz steif machen?" ("Неужели никто не может сделать, чтобы у меня встал?"). Увы, его детородный орган не проявлял признаков жизни. Тогда, по сигналу изобретательного Мюля в зал вносят серого гуся. Публике объявляют, что гусь будет обезглавлен, после чего на его шею наденут презерватив и сим предметом войдут в интересное место одной из юных ассистенток Мюля. Такой план вызвал некоторое оживление в зале. Творческий коллектив уже готовился претворить его жизнь, как вдруг присутствовавший в зале конкурент Мюля, наступил на горло его песне. Выхватив гуся из рук ассистента Мюля, поэт Хэскот Уильямс, бросился бежать из зала с птицей под мышкой. При этом крупный увесистый гусь стал так энергично махать крыльями, что в какой-то момент присутствующим показалось, что он вот-вот взлетит и как в сказке андерсена унесет своего спасителя к Глиммингенскому замку.

Гусь и девушка из акциона Мюля на фестивале прогрессивного искусства "Ночные поллюции" в Амстердаме.

На другой выставке на тему "Искусство и революция", приятель Мюля артист Гюнтер Брюс помочился в стакан, выпил его, обмазался своими экскрементами и принялся мастурбировать, громко напевая национальный гимн Австрийской республики. Доведя до конца оба действия, Брюс вызвал у себя рвотный рефлекс и выблевал содержимое своего желудка, таким образом раскрыв темы сексуального и культурного порабощения, анального характера буржуазной цивилизации, национализма и революционного очищения.

Теперь только представьте, какие возможности открывают перед нашей творческой интеллигенцией эстетические завоевания западных артистов. Вот один возможный сценарий (без копирайта). Вышедшие по амнистии письки объединяются в экспериментальный творческий коллектив с Павленским, Лусинэ Джанян и другими единомышленниками, беря за рабочую основу, скажем, тот же сюжет акциона Мюля на "Ночных поллюциях".

Какие возможности для адаптации этого дизайна к российским условиям! Скажем, овцу можно заменить на медведя и распилить его под оду Шиллера из Девятой симфонии Бетховена "Пусть обнимутся миллионы, дети одного отца!" в исполнении Бостонского оркестра. Одновременно группа нагих девушек и юношей разбивает ломами макет кремлевской стены и совокупляется на ее обломках, сначала отправив на них обе естественные надобности. После чего разделанная туша мишки заворачивается в американский флаг. Вместо серого гуся Мюля, использовать двух куриц, пришив их суровыми нитками друг к другу наподобие двуглавого орла РФ, что будет обозначать насильственное и противоестественное совокупление Европы и Азии под игом российского империализма. Даже сильнее будет, если не пришить, а обмотать ржавой колючей проволокой, чтобы совсем ясно было о чем речь. После этого надеть по презервативу на голову и под звуки последнего "Послания Президента Путина Федеральному Собранию", когда он говорит о "защите традиционных ценностей", вставить по куриной голове в оба интимных места, скажем, сексапильной Толоконниковой, предварительно сковав наручниками руки девушки за спиной. Другая голая девушка, скажем, Лусинэ Джанян с фуражкой хорунжего Войска Донского на голове, садится на Толоконникову задом наперед и стегает ее по ягодицам казацкой нагайкой. (Намек, полагаю, ясен). И в тот момент, когда путинская госбюрократия -все эти гомики, зоофилы, педофилы и жириновские - лицемерно взрывается подхалимскими аплодисментами насчет "ценностей", на сцену врывается голый Павленский и одним ударом отделяет куриные шеи от туловищ острым предметом напоминающим лезвие гильотины. Но обязательно у самого основания, так, чтобы из Толоконниковой торчали куриные шеи с бьющими из них фонтанами крови, тем самым напоминая зрителям, что очищение от скверны путинского режима возможно только в экстазе революционного кровопускания. Как-то так.

Только, пожалуйста, никаких острых предметов рядом с мошонками!...

18 декабря 2013

Статьи на схожие темы

Валентин Зорин. «Писькин бунт», или Путин это наше все. Лефт.ру, 4, 2012.