В огромных залах Лувра я искал свидетельств агонии жителей Кариб, таких островов как Гренада, где французские колонизаторы полностью уничтожили коренное население. Я хотел найти хотя бы слезинку, хотя бы один вздох, одно полотно пропитанное печалью и раскаяньем. Я искал признания в содеянном.

Я не нашел ничего. Абсолютно ничего.

Я пытался увидеть выражение отчаяния и ужаса на лице северо-африканской женщины, изнасилованной французскими солдатами. Я искал картины изобразившие пытки вьетнамских патриотов, как им отрубали головы за то, что они боролись за свободу и родину против отвратительного колониального господства французов.

Нет, я не нашел ничего подобного ни в Лувре, ни в других крупных музеях Франции.

Вместо этого, я видел перед собой какие-то дикие, болезненные и холодные картины религиозного содержания, заполненные извращено, не по-детски выглядящими младенцами Иисусами или какими-нибудь святыми с гротескно торчащими из их голов кинжалами. Почти все это было китчем чистой воды, созданным по заказу христианской Церкви — этим моральным уродом, ответственным за уничтожение целых народов, целых рас по всему миру!

Я искал и искал, годами, во время моих все более редких приездов на этот старый и больной континент, виновный в десятках холокостов по всему миру.

И вот недавно, в Лондоне, во время презентации моего документального фильма о спонсированной Западом фашистской диктатуре в Индонезии, я попросил мою мать, известную художницу и карикатуриста, помочь мне в этих поисках на тот случай, если я что-то не не заметил, пропустил что-нибудь существенное.

Мы целыми днями ходили взад и вперед по Лувру и нескольким крупнейшим музеям Парижа и ничего не нашли.

До этого мы ничего не нашли в Государственной галлерее Штудгарта.

Ничего не нашел я и в Лондоне. И в Королевской академии художеств, и в Национальном морском музее или Национальном музее искусств.

Ни одной просьбы о прощении, ни одного намека на раскаяние. Ни душевного самокопания, ни даже просто огромного кричащего вопросительного знака.

Типичная солянка на стене Национальной галлереи в Лондоне.

Передо мной было европейское искусство, с его промытыми мозгами, коррумпированное и высокомерное. Оно стояло гордое, нетронутое страданиями сотен миллионов людей, уничтоженных благодаря тем, кто покровительствовал искусствам и веками финансировал европейских художников — христианской Церкви и светскому истэблишменту Европы.

В этом искусстве нет произведений изображающих пытки и унижение целых народов, исчезновение ряда великих цивилизаций Латинской Америки, как нет и картин, показывающих сожжение сотен белорусских деревень во Второй мировой войне или варварские бомбежки Ленинграда, или медицинские опыты германских нацистов на их жертвах. Бесполезно было искать огромные полотна с изображением холокоста народа Гереро, жившего там где сейчас Намибия.

Я не преувеличиваю. Я честно искал, но не нашел ничего даже отдаленно осуждающего, возмущенного муками, которыми Запад веками, даже тысячелетиями терзал остальной мир. Эти «храмы европейской культуры» были свободны от чувства вины. Они не хотели замечать тот ужас, в котором держали и продолжают держать мир Вашингтон, Лондон или Париж.

Я не видел образов жертв ковровых бомбежек вьетнамских деревень или французского насилия над Алжиром. Не видел произведений искусств о страданиях палестинского народа или разрушения целых стран, таких как Ливия, Сирия или Демократическая республика Конго.

На картинах в музее современного искусства Тейт и в бесчисленных галлереях Парижа вы не увидите женщин с отрезанными грудьми. Но их можно было видеть повсюду в Индонезии в 1965, когда Запад поддержал там военно-религиозный переворот. Тогда было убито от одного до трех миллионов человек, точно не знает никто. А где искусство, рассказывающее о массовом изнасиловании женщин в Конго, где погибло от шести до десяти миллионов граждан. И они продолжают гибнуть— жертвы ненасытной алчности западных корпораций и правительств жадных до африканского колтана, урана, алмазов и золота.

Западное искусство великодушно простило Западной Империи все — все ее преступления. Как и западный режим, подмявший под себя всю планету, предал забвению все свои преступления и простил себя.

Великодушные, все простившие ребята управляют музеями и галлереями. Поразительно великодушно и подавляющее большинство самих западных художников. Их щедро оплачивают и беспрестанно восхваляют за их «большие сердца» и преданность «свободному искусству». Все как и в прошлые столетия. Ведь артисты Запада всегда готовы поставить форму выше содержания. Они паиньки! Они с нами заодно!

В Королевской академии искусств (Лондон) нет ни Украины, ни Венесуэлы, одна пластиковая солома.

Все, что от них требуется, это малевать бесчисленные предметы ширпотреба — мыло, консервные банки, унитазы, что угодно, в то время, когда твоя страна уничтожает миллионы мужчин, женщин и детей. Малюй — и сильные мира сего вознаградят тебя и даже объявят гением.

Почему? Потому что правящий класс и истэблишмент в искусстве это одно целое. Они не хотят, что бы ты стал интересоваться политикой, размышлять, возмущаться тем, что твое правительство делает с беззащитными людьми в других частях света. И главное, заруби себе на носу: искусство не должно просвещать массы, не должно будить их к действию. Никогда, ни при каких обстоятельствах! Просто развлекай их, балуйся с цветовой гаммой на своих полотнах и — наслаждайся своими привилегиями.

За свою жизнь я видел много, слишком много искалеченных жизней. Я видел воронки от бомб и горящие города. И я видел женщин, слишком много женщин — жертв зверских групповых изнасилований. Я видел боль и отчаяние, поразившие как чудовищные, перенаселенные города, так и обнищавшие деревни. На всех континентах я видел неописуемую скорбь и нищету.

Но за те 10 дней в Европе я видел только бесконечные линии, круги, квадраты. Я видел оранжевые треугольники и розовые точки, а также флуоресцентные обрывки слов и странные, гротескные предметы... и еще медитации о пространстве и о проблемах с эрекцией... о множественных оргазмах, о мусоре, дерьме и крови.

Я видел глубокомысленное созерцание своих пупков и психоделические галлюцинации под воздействием ЛСД. Я был свидетелем половых сношений в самых причудливых формах. Я видел бесконечные иасследования о родителях и детях — о конфликте поколений. Я видел пустоту.

И ни в одном из центров европейского искусства я не видел мира, в котором я живу.

Ну вот, еще один кинжал в еще одной «святой» голове

Нет, я не просил, я не осмелился бы просить реализма или натурализма... И уж, конечно, не требовал социалистического реализма. Я был бы счастлив найти хоть какую-то связь между «полетами немыслимой фантазии» и миром, в котором обитают человеческие существа. Я жаждал хоть какого-то смысла, хоть какой-то логики, чего-то такого, что могло послужить человечеству, духовно обогатить и улучшить жизнь миллионов людей.

Но все, что смотрело на меня со стен музеев и галлерей, было вульгарным эгоцентризмом, искусством ради искусства... или примитивными поделками для низкопробных развлечений — этими вернейшими союзниками Империи, готовой платить любые деньги, чтобы превратить людей в пустые, лишенные человеческих эмоций и мысли существа.

За несколько долгих столетий искусство Западной Европы подкупили и проституировали. Оно стало безопасным. А с недавних пор оно стало самым настоящим ядом — антигуманистическим, античеловеческим, смертельно опасным.

Эти десять дней, проведенных в Европе в поисках «мужественного искусства», я искал жизни, настоящей жизни и настоящих чувств. В самовлюбленных смешениях красок я пытался найти хотя бы какие-то элементы великих мексиканских фресок и советских политических плакатов... Но там не было ничего от Диего Риверы, ни следа Сикейроса.

Вместо них, передо мной сменялись бесчисленные фантасмагории нарциссизма, самокопания... Их создали в расчете развлечь, поразить зрителя, поместить его в некий абстрактный, холодный с металлическим отливом, замкнутый в себе мирок. В этом мирке не было и не могло быть борьбы за лучший мир, не было веры, исторического оптимизма и энтузиазма, которыми отличались великие послевоенные картины, созданные во Вьетнаме, Советском Союзе и Китае.

Цинизм, безразличие и эгоизм - вот что восхвалялось, оплачивалось и было в моде. Современное искусство Европы не мечтает о «лучшем мире». В нем трудно найти даже робкие попытки критики своего общества. Стоит ли говорить, что это искусство не зовет людей на баррикады, что оно не мечтает о свержении глобального фашистского режима.

Но после нескольких дней в Лувре и Национальной галлере, я стал понимать, что таким европейское искусство было всегда. Оно всегда продавало себя на панели.

Парижская диета фальшивого искусства.

Я был состоянии полного отупения от чрезмерного погружения в европейское искусство, классическое и современное. Я с трудом продолжал стоять на обеими ногами нна нашей матушке Земле. Повсюду было искусство, по большей части в свободном доступе. Но почти все оно имело некую зловещую цель. Этой целью было упростить действительность, заглушить или унизить все честные, позитивные и конструктивные чувства, деполитизировать общество и в конечном итоге — полностью лишить людей мыслей и чувств.

Наверное, лучше было бы не иметь никакого искусства, чем это.

За что же западная пропаганда ругала советское или китайское искусство? Я вспоминаю такие слова, как «цензура» и «страх». Но зайдите в Лувр, в Прадо, в Национальную галлерею. Что представляют собой эти «сокровищницы», как не собрания несравнимых ни с чем оргий покорности, лакейства, трусости, которые невозможно вообразить ни в какой другой культуре!

Вот полотна Лувра. В ужасе я видел на каждой второй картине младенца Иисуса с его неприятным, неестественно недетским лицом, ползающим по земле, в то время как взрослые люди смотрят на него с рабским восторгом. Или эти странные летающие или падающие ангелы со злыми лицами.

давка у картины Мона Лиза в Лувре.

А вот бесконечные кардиналы, епископы и папы. Вот не менее бесконечные аристократы, короли, губернаторы и просто богатые купцы, которые могли позволить себе нанять «известного художника». И вся эта креативная проституция, все эти картины, написанные по заказу, составляют сущность европейской культуры, искусства Европы!

Мы с матерью ходили из зала в зал. «Потрясающая техника» - саркастически комментировала она. -Да, соглашался я, действительно порясающая... но где содержание?

- Понимаешь, вся власть в то время был у Церкви — продолжала мать — Церковь была могущественнее королей и аристократии. И, конечно, Церковь нанимала лучших художников, таких как Караваджо, Леонардо и Рафаэль. Они были счастливы работать на Церковь. Ведь она хорошо платила. И еще потому, что церковники защищали их от костров, на которых они сжигали тысячами; защищали от замысловатых пыток и казней. Неудивительно, что «великие художники» не призывали людей восстать, не проявляли никакого вольнодумства, не собирались критиковать эту систему и жестокий абсурдный догматизм Церкви.

За те столетия христианство умертвило десятки, сотни миллионов невинных людей во всем мире. Церковь финансировала «экспедиции» в части света, которые теперь называются Северная и Латинская Америка, в Африку, на Ближний Восток и почти всю остальную Азию.

Были стерты с лица земли целые народы, множество культур. Более развитые цивилизации вроде Инка были принуждены отказаться от самих себя, разрушить свои храмы и жилища, чтобы из их камней построить монументальные церкви и соборы для вящей славы своих безжалостных завоевателей-христиан.

Где европейские художники и скульпторы, которые бы осмелились запечатлеть чудовищные зверства и грабежи во имя Креста; людей, которых пытали целыми днями и неделями, ломали им кости на колесе, выкалывали глаза, отрезали или уродовали их половые члены, отрубали головы, сжигали и вешали? Где эти художники? Их никогда не было! Потому что все они комфортно совокуплялись с Церковью, потому что им платили, их развращали.

Я медленно брел по бесконечным залам француских, испанских, британских и немецких музеев. И я не видел даже намека на те преступления, геноциды и холокосты, совершенные самой преступной организацией, которая когда-либо существовала — христианской Церковью.

Лувр. Дурной религиозный вкус

Эта церковь, этот чудовищный истэблишмент, с двумя тысячелетиями физического и духовного насилия над миллиардами людей за его спиной, продолжает «морально» и «умственно» контролировать самую могучую и разрушительную страну в мире — Соединенные штаты Америки. И эта церковь по-прежнему находится в сердцевине европейской культуры.

Большинство европейцев может больше не ходить в церковь и не верить в ее догмы. Они могут быть атеистами или просто неверующими, но их «культура» пропитана агрессивностью, безжалостностью и насилием христианской Церкви и ее религии.

Я искал художников-диссидентов в музеях Европы так же старательно, как специалисты ЦРУ по информационно-психологической войне когда-то искали «диссидентов» в СССР. И за редчайшим исключением не находил. Мне было стыдно и страшно перед лицом такого монолитного конформизма. Как смела такая «культура» критиковать великих художников России, Китая или Латинской Америки! Как смела такая трусливая и бесхребетная культура вообще критиковать кого-либо и что-либо!

Там, в Латинской Америке и Азии искусство гордится своей ролью в борьбе за прогресс. Искусство же Запада пытается прикрыть геометрическими абстракциями свою импотенцию, свою духовную пустоту, а также пугающую брутальность европейской и североамериканской культуры.

Эта культура играет важнейшую роль в агрессивной политике Запада, который систематически и упорно пытается разрушить все те страны и правительства, которые продолжают сопротивляться его фашистскому господству над миром.

Создание «оппозиционных движений» - главное оружие Америки и Европы. Их производство и тестирование поставлены на поток. Затем их внедряют в Венесуэлу, Китай, Россию, Эритрею, Кубу, Боливию, Бразилию и Зимбабве и множество других стран на всех континентах. Они буквально утопили в крови Арабскую весну с помощью фашистских про-западных хунт, терроризирующих оппозицию.

Но вы не найдете ни следа этой трагедии в галлереях Парижа.

Два года назад я буквально сбежал из Бельгии, где я постоянно натыкался на скульптуры короля Леопольда II, настоящего героя этой страны, который устроил геноцид конголезского народа в начале 20 столетия. Он превратил эту страну в свою каучуковую плантацию и приказал убивать тех, кто не выполнял норму сдачи каучука. Было убито десять миллионов человек. Типичной формой наказания было отрубание рук; миллионы других были сожжены заживо в своих хижинах. Кто после этого может ставить под сомнение утонченность и величие христианской и европейской культуры!

Одна из многочисленных статуй Леопольда II, “мясника Конго”, и его жертвы.

А статуи и портреты Сэра Уинстона Черчилля и Ллойда Джорджа, этих жовиальных, своих в доску джентльменов, умертвивших миллионы «этих ниггеров» на Ближнем Востоке и в Африке. Они тоже считаются шедеврами европейского искусства. Как и скульптуры десятков монстров, ответственных за геноцид на американском континенте. Ими усеяны улицы и площади Мадрида и Лиссабона.

Сказать по правде, десять дней в Европе, проведенных в попытке найти подлинное искусство измучили меня и вогнали в депрессию.

Я искал добра, а нашел лишь страх и жестокость. Я искал ответа на ужасы, порожденные западным типом мышления... но нашел лишь помпезные скульптуры и полотна, повторящие друг друга и сделанные по заказу.

Было несколько художников, таких как Отто Дикс в Германии или норвежец Мунх. Эти двое по крайней мере смогли показать страх, который наводило христианство на весь мир, лицемерие и извращенность западных догм.

В лондонском Тейт Модерн была представительная выставка советского плаката. А в Центре Помпиду в Париже, я посмотрел огромную и впечатляющую выставку Генри Картье-Брессона, которая еще раз напомнила, что один из величайших фотографов всех времен был марксистом и большим другом СССР и Китая.

Анри Картье-Брессон. В очереди к Ленину.

Но это были исключения, и по большей части они звучали как эхо былых времен. Хорошо известно, что три послевоенных десятилетия западное искусство отчаянно пыталось присоединиться к человечеству... Да, пыталось, но быстро выдохлось, слишком быстро! Пустота и бездушие овладели им вновь.

И в то время как сегодня, после гибели СССР, мир снова кричит от боли, в то время как неоколониализм опять убивает десятки миллионов несчастных в Африке, Азии и на Ближнем Востоке, а теперь и в Венесуэле, Египте и Украине — в это время западное искусство остается верным себе, как и сотни лет назад малюя полное дерьмо и только по заказу. Будь-то по заказу Церкви, королей, купцов или мультинациональных корпораций и реакционных правительств, художники Европы и Северной Америки готовы служить им верой и правдой, пока к ним за это текут деньги. И они готовы драться друг с другом за эти деньги.

С искусством и технической изощренностью они всегда рады работать против прогресса и покрывать все чудовищные преступления религии, бизнеса и госудасрства. Они всегда готовы использовать свое ремесло как смертельное оружие, чтобы заглушить в людях голос совести, отвлечь их от осознания своей жизни, от сострадания, любви, от самых фундаментальных инстинктов и чувств.

Миллиарды тех, кто умирает от голода и живет в канавах не имеют значения. Они не платят, значит они не существуют.

* * *

Андрэ Влчек — писатель, кинорежиссер и журналист в жанре расследований. Освещал войны и конфликты в десятках стран. Книга его беседыс Наумом Чомски «О западном терроризме» находится в печати. Русский перевод его статьи о Зимбабве «Худший город на свете». Много писал об Индонезии и геноциде после прозападного переворота Сухарно. Контакт через его вебсайт ули Твиттер.

Сокращенный перевод и редакция Валентина Зорина

Оригинал: http://www.counterpunch.org/2014/03/21/shameful-cowardly-european-art/