Вслед за переводом книги Исраэля Шахака "Еврейская история, еврейская религия : тяжесть трех тысяч лет" мы начинаем публикацию русского перевода книги Дж. Сакая о белом пролетариате США и, таким образом,  продолжаем разработку темы империализма, ставшую магистральной для нашего издания.

Как американец японского происхождения и рабочий Дж. Сакай лично испытал на себе двойное угнетение, которому подвергается "цветной" пролетариат в том, что он называет сетлерской, или поселенческой империей США.  Это позволяет ему рассмотреть классовую и расовую историю США с уникальной, особенно для российского читателя, перспективы.  Но и в США эта книга остается малоизвестной за пределами "цветной" левой. Причину этому легко понять, познакомившись с главным политическим выводом его книг:

«История опровергает тезис о том, что в поселенческой Америке "общие классовые интересы" преобладают над империалистическими противоречиями между нацией угнетателей и нацией угнетенных, когда речь заходит о тактическом единстве для достижения экономических целей.   То же самое относится к тезису о том, что предполагаемое идеологическое единство с евроамериканской "левой" также преобладает над империалистическими противоречиями и, таким образом, они являются якобы союзниками угнетенных против империализма США, несмотря на их недостатки.  Не обстоит ли дело как раз наоборот?  А именно, что несмотря на их тактические противоречия с буржуазией, евроамериканские рабочие и радикалы-ревизионисты находятся в стратегическом единстве с империализмом США?».

Показательна и история создания этой книги, буквально рожденной из империалистических противоречий внутри США.  Сакай вспоминает:

«Как многие радикалы, занимающиеся организацией рабочих, я не переставал удивляться, почему наши очень логичные теории "классового единства" не выдерживают испытания, когда доходит до расовых различий. В то время я ушел со своей довольно изолированной работы механиком ночной смены на железной дороге и работал токарем на заводе авточастей.  В нашем цехе работали неплохие молодые белые ребята.  В основном ветераны вьетнамской войны, курившие марихуану представители бунтарской контркультуры.  После нескольких месяцев общения, как то раз вечером один из них подошел ко мне и сказал, что на выходные все ребята собираются ехать вместе на дерби в Кентукки, чтобы напиться и хорошо провести время.  Они приглашали меня, азиата, присоединиться к ним.  Только, сказал он, "если ты бросишь разговаривать с черными.  Ты должен выбрать.  Белые или черные"».

Сакай выбрал своих черных братьев.  Этот и подобные случаи   заставили его задуматься.     Он стал читать книги по истории рабочего движения, встречаться с его ветеранами.  И когда один из них, анархист, принимавший участие в знаменитой оккупационной забастовке автомобильных рабочих г. Флинта в 1937, рассказал Сакаю, что одно из неупоминаемых в прессе требований забастовщиков состояло в том, чтобы держать черных рабочих только в качестве уборщиков или выбросить их работы совсем, Сакай понял, что та история рабочего класса, которую преподавали левые радикалы в США, была ложью. Он решил написать об этом статью и стал искать в истории тот момент, когда идеология расового превосходства поразила белый рабочий класс и покончила с классовым единством.  Этот поиск вел его все дальше в прошлое, пока он, наконец, не понял, что такого момента не существовало, что белый рабочий класс США был расистским с самого начала, потому что он сформировался из поселенцев, сетлеров, захвативших чужой континент и поработивших его коренное население.

Книга Сакая ценна не только своими теоретическими открытиями, особенно его концепцией поселенческого общества, но и правдивой историей американского рабочего движения с точки зрения внутреннего неоколониального пролетариата. Не скрою, что когда Вадим Штольц познакомил меня лишь с несколькими фактами из этой книги, как например, с требованием рабочих Флинта, с так называемыми "забастовками ненависти" во время Второй мировой войны или погромными речами руководства КП США, я был поражен. Я знал о существовании сегрегации в "клубах" КП на Юге в 1930х и не имею никаких иллюзий в отношении классового сознания белого (да и черного) рабочего класса США.  Но здесь было нечто большее, настолько большее и, не побоюсь этого слова, настолько скандальное, от чего невозможно было отмахнуться дежурной ссылкой на "расизм" и "буржуазную идеологию". 

Скандальным было и наше советское невежество на этот счет, которое я объясняю не столько высшими соображениями советской бюрократии, сколько белым расизмом, особенно культурным, "европейским", в том числе и марксистского происхождения (евроцентризм и ересь стадийности), который всегда присутствовал в СССР ("и вот доброволец китайский..." и т.п.), но который только сейчас, в эпоху открытой победоносной реакции  расцвел во весь свой пышный махровый цвет.  Ибо если есть какое-то одно, наиболее выделяющееся зло современной российской действительности, то это всепроникающий злостный бестыжий расизм, в котором буквально утопают все слои российского общества и особенно, с головой, его интеллигенция, его образованные классы.  От бытового расизма с куском трубы по голове торговцу-азербайджанцу  до самых его "утонченных" форм на страницах "толстых журналов" или научных конференциях - "белый", европейский расизм находится в центре реакционной идеологии как правящих, так и подчиненных классов великоросского общества. 

Здесь надо отметить и особо зловещую роль российской иммиграции на Западе в генерировании и распространении расизма по отношению к народам, с которыми в советское время массы не имели прямого общения.  Например, по отношению к афро-американцам, латиноамериканцам, арабам, вообще "цветным".  Приезжая в США, Западную Европу или Израиль, эти люди сразу отождествляют себя с интересами поселенцев-захватчиков, чувствуют себя выше неоколониальных масс, на кровавом поте которых было создано богатство этих стран.  Приехав на все готовое, они полны презрения, страха и ненависти к тем, чьи предки сотни лет горбились на плантациях Юга или стали жертвой величайшего геноцида в истории человечества, как коренные жители Америк, у которых была отнята их земля, которую теперь покупают программисты из Новосибирска и биологи из Москвы.  Вообще мы наблюдаем как бы парадокс.  Чем более Россия становится типичной страной Третьего мира, тем сильнее растет в ней белый, евроамериканский расизм.  Вот еще почему важна книга Дж. Сакая.  Национальное возрождение российского народа и народов бывшего СССР невозможно без последовательной антиимпериалистической борьбы, т.е. борьбы против евроамериканского империализма.  Такая борьба, конечно, немыслима, вернее может иметь только нацистский характер, если эти народы не изживут свой собственный белый расизм, ставящий их на одну сторону с евроамериканским.  Такая борьба возможна только на основе интернационала угнетенных народов, этнических групп и рас мира, ведущую роль в которой должен занять неоколониальный пролетариат.   Маленьким вкладом в эту борьбу станет и наш перевод книги американского интернационалиста-ленинца Дж. Сакая.

Антон Баумгартен
14 октября 2002 г.

Вступление

Однажды друг познакомил меня с молодым новоафриканским братом, торговавшем чем-то на тротуаре напротив большого офисного здания.Когда разговор зашел о книгах, этот молодой брат гордо посмотрел на нас и сказал: «я знаю все о Белом Человеке, а он не знает обо мне ничего».Продолжая болтать, я не мог избавиться от мысли, что так же думают очень многие люди.Потому что они знают, что белый человек полон расизма и предательства, они неправильно заключают, что знают все о его обществе.Это было началом моей книги.

Внезапное распространение университетских «програм этнических исследований» в 1960х было диалектически повернуто и использовано против нас.Нам впихивают в глоткузаказанные и оплаченные империалистами программы по «изучению Азии», «изучению черных», «изучению Пуэрто-Рико», «изучению индейцев», «этнические исследования» и т.п.Наиболее видные интеллектуалы из Третьего мира получают от мериканских империалистов хорошие оклады, чтобы учить нас нашей истории.Зачем?

Империализм США предпочел бы, чтобы все народы Третьего мира, живущие в его империи, оставались бы полными невеждами в отношении себя, своих народов, своих культур, своего прошлого, в отношении друг друга и всего вокруг, лишь бы они не забывали идти утром на работу.Но эти времена остались позади.

Поэтомутеперь они противостоят нашему просвещению, только формально соглашаясь на него, но не по существу.Как в джиу-джитцу, наше первоначальное требование, что наши отдельные и уникальные истории должны быть открыты и признаны как таковые, теперь используется для того, чтобы мы потеряли наше идеологическое равновесие.Империалисты распространяют разбавленные и искаженные версии нашего прошлого, прошлого угнетенных наций и народов Третьего мира.

Империалисты даже признают, что их стандартная «история США» являетсябелой историей и якобы остается неполной до тех пор, пока замолчанные истории народов Третьего мира не будут добавлены к ней. Почему?

Разгадка заключается в том, что Их-история (империалистическая евроамериканская лже-история) является не неполной, а не имеющей ничего общего с правдой.Их-история включает и стандартный классовый анализ АмериКи, сделанный для них евроамериканской левой.Их-история повторяет снова и снова: «Ребята, думайте лишь о своей истории; оставьте анализ белого общества; примите на веру то, что мы рассказываем вам о нем».

Другими словами, этопохоже на то, как британские либералы и «социалисты» сказали африканским революционерам-антиколониалистам изучать только их собственные «традиции», а не Британскую империю.Их-история не неполная, а полная ложь, идеологическое мировоззрение, предназначенное для того, чтобы укрепить империалистическое господство над угнетенными.

Эта книга стремится осветить светом исторического материализма сам Вавилон.Века угнетенные были объектом изучения со стороны евроамериканской социологии, антропологии, психологии и т.д. для того, чтобы «умиротворять» и контролировать нас (антропология, например, родилась как отрасль разведывательной службы для нужд европейской колонизации мира).Настало время для научного исследования общества угнетателей.

I.СЕРДЦЕ БЕЛИЗНЫ

1. Земля – основа национальности

Чтобы понять АмериКу, надо вспомнить, что первоначально она представляла из себя ряд европейских поселенческих колоний, затем развившихся в поселенческую или сеттлерскую империю.[2]В жизни и сознании ранних английских поселенцев мы находим эмбрион сегодняшней АмериКанской Империи.Это дает более широкую картину, которая позволяет нам, наконец, соотнести классовые конфликты евроамериканских сеттлеров к мировой борьбе.

Мифология белых масс утверждает, что те ранние поселенцы были английской беднотой, осужденными преступниками и рабочими, прибывшими в Северную Америку в поисках «свободы» или «лучшей жизни».На самом деле это чепуха.Например, хваленые пилигримы Плимут-рока даже приплыли не из Англии (хотя были англичанами), а из своей религиозной колонии в Голландии, где до этого мирно прожили 10 лет.Но дело в том, что в Голландии эти люди, принадлежавшие в основном к среднему классу, должны были стать наемными работниками и работать на других.Это было слишком тяжело, и они решили плыть в Америку, чтобы меньше работать и иметь больше денег.Сначала, в соответствии со своей верой они вместе работали на земле и делили все поровну.Но скоро их жадность привела к раздорам, дракам и падению трудовой дисциплины.В конце концов, лидерам колонии пришлось уступить требованиям поселенцев и поделить украденную землю между ними («каждой семье по участку земли»).[3]

Это было типично для английских захватчиков.Как показало исследование примерно 10 тысяч поселенцев, эмигрировавших из Бристоля в1654-85 гг. показало, пролетариев среди них было меньше 15%.Большинство составляла молодежь из мелкой буржуазии: «Джентльмены и Профессии - 1%; Йомены и Животноводы – 48%; Ремесленники и Торговцы – 29%». [4]Типичный возраст – 22-24 года.Другими словами, это были сыновья и дочери среднего класса, имевшие опыт работы в сельском хозяйстве, знающие ремесла идумали и считавшие, что их ждет удача в Америке.

Но что сделало Северную Америку столь желанной в глазах этих людей?Земля.Евроамериканские либералы и радикалы редко обращали внимание на земельный вопрос.Можно сказать, что им не приходилось заниматься этим вопросом, потому что их народ уже заимел землю.Возможность принять участие в грабеже индейских земель – вот, что манило еропейцев, вот ради чего они оставляли свой дом и пересекали Атлантику.Рост капитализма в Англии привел к кризису землевладения и арендаторства.Вот как описывал этот кризис один из историков раннего вторжения в Америку.

«Земельный голод поразил все классы.Богатые торговцы одеждой, драпировщики и купцы, которые добились успеха и хотели основаться на земле, жадно следили за рынком, готовые заплатить почти любую цену за продажную землю.Даже состоятельные йомены (фермеры– пер.) часто были не в состоянии купить землю для своих младших сыновей... Стало общим местом говорить, что земля была самым заманчивым из того, что мог предложить Новый мир, но трудно переоценить то психологическое значение, какое она имела для людей, привыкших видеть в земле основу обеспеченности, успеха и всего хорошего в жизни». [5]

Именно «младшие сыновья», отчаявшиеся владеть землей в своей стране, были готовы попытать счастья в колониях.Жестокий закон об огораживании и прекращение многих потомственных аренд стали дополнительным стимулом в этом направлении.Это были главные причины для поселения в Америке, указанные в эмиграционных списках 1773-76 гг. [6]Так что для тех, кто искал привилегированной жизни, участие в поселенческом вторжении в Северную Америку было относительно легким способом убежать от отчаянной классовой борьбы в Англии. * 

Нам трудно представить, насколько хаотичной и тяжелой была жизнь в Англии того времени.Приход капитализма разрушил надежный уклад жизни и ценности феодальной Англии и финансировал свое становление диким снижением общего уровня жизни (современным россиянам, помнящим советское время, это представить намного легче – прим. пер.).В течение 16 столетия зарплата в строительной профессии упала более чем наполовину, в то время, как цены на дрова, пшеницу и другие предметы первой необходимости увеличились в пять раз.Поощряя отток людей в Америку, правящий класс Британии одновременно расширял свою империю и ослаблял оппозицию усиливающейся концентрации богатства и власти в его руках внутри страны.А новые поселенцы, жаждуя своей земли и собственности, были готовы к трудностям и испытаниям ради этой заветной цели.Еще более готовы убивать ради нее.

К тому же многие английские фермеры и ремесленники не могли примириться с перспективой своей пролетаризации, к тому, что они будут вынуждены статз наемным трудом.Наемные работники традиционно считались в Англии деградировавшими отбросами, ниже, чем просто неудачниками.Многие англичане (включая «левеллеров», антикапиталистических революционеров 17 века) считали, что наемные работники должны быть лишены гражданских прав и английского гражданства.Общественное мнение на этот счет было настолько сильным, что поначалу английские текстильные фабрики были заполнены иммигрантами из Ирландии и Уэльса, детьми из работных домов и одинокими женщинами.Поэтому прыжок в океан для этих англичан значил куда больше, чем на сколько долларов и центов они станут богаче.Это было отчаянным предприятием для сохранения своего социального статуса и самоуважения. [7]

Колонии конкурировали друг с другом в привлечении иммигрантов, предлагая разного рода приманки.На Юге существовала «стартовая» система, которая давала каждому новому поселенцу 50 акров земли для переезда из Англии.Впоследствие Пенсильвания и Каролины предлагали еще больше земли на поселенца.И земля для европейцев стоила «копейки».В Вирджинии за десять шиллингов можно было купить100 акров.В Пенсильвании акр лучшей земли стоил столько, сколько плотник зарабатывал за день.Когда новые группы поселенцев поселялись на границе захваченных земель, они просто делили землю между собой. Например, когда в 1670 в Коннектикуте был основан Валлингтон, каждая сеттлерская семья получила от 238 до 476 акров.И это не было чем-то необычным, колониальная Америка представляла собой оргию захвата земель.Фактически, сначала земля даже не покупалась, ее просто брали и селились.Две трети всех обрабатываемых земель в Пенсильвании были заняты белыми поселенцами в 1770х, их защищала сеттлерская солидарность. [8]

Настолько важно было для поселенцев владеть землею, что в течение всего колониального периода была нехватка квалифицированных работников.Ричард Моррис в своем исследовании труда в колониальной Америке приходит к заключению, что «в основном, конечной целью колонистов-рабочих было достижение обеспеченности на основе своего сельского хозяйства, нежели промышленности...Как только работник накапливал небольшую сумму денег, он мог приобрести и , как правило, приобретал кусок земли и становился фермером». [9]

Туда, где свободной земли не было, поселенцы ехать отказывались.Точка.Вот почему Вест-Индия, несмотря на прекрасный климат, менее привлекала поселенцев, чем холодная Новая Англия.Уже в 1665 член Ассамблеи Барбадоса жаловался, что поскольку земля на острове была уже поделена, «мы не можем найти достаточно английских слуг, так как не можем дать им земли, что в прошлом было для них главной приманкой».И как только их контракт истекал английские слуги тысячами покидали Вест-Индию, направляясь в Америку. [10]