Владимир  Воробьев – революционер рабочего движения

1. Опальность Воробьева

Последнее место работы Владимира Воробьева -  Анжеро-Судженский Водоканал, где он работал настолько успешно, что  директор даже  предлагал ему как высококлассному специалисту и талантливому организатору стать начальником участка. 

Но, работая на Водоканале, он продолжал активно заниматься   профсоюзной  борьбой, за что вскоре и был уволен.  Причем, он не просто потерял работу как источник средств существования для себя и своей семьи. Он попал в “черный список”. Такие списки есть почти везде, в которые  зачислены,  как правило, опальные профсоюзные и рабочие активисты. Я встречалась с некоторыми из них,  например, как В.Белин и А.Буб с Черниговского разреза Кемеровской области, которые  до сих пор  так и не восстановлены  на своих предприятиях.  Думаю, в  целом по России такой список не маленький.  Навряд ли он существует  на бумаге или в электронной версии. Но не только поэтому фамилии этих людей нельзя стереть ни  резинкой, ни “мышкой” компьютера, ибо – они слишком прочно существуют в общественном мнении как рабочих,  так и властей.

И действительно, авторитет Воробьева Владимира  высок в городе, но “заплатить” за это ему пришлось немало. И это связано не только с потерей работы из-за своей борьбы за  справедливость. Ему пришлось пережить не только безверие своих товарищей в самих себя, но и откровенную иронию со стороны начальства. Так, например, когда Владимир  пытался  добиться выплаты задолженности по заработной плате  своим товарищам, начальники и их холуи откровенно издевались над ним,  во весь голос говоря, что   все это несерьезно, глупо да и просто  ерунда. Т.е. включившись в борьбу за выплату задолженности по зарплате своим товарищам, ему пришлось отвечать сразу на два вызова:  на  безверие  рабочих и  иронию начальства.

Воробьев не побоялся ответить на эти два вызова, причем поначалу почти в одиночку. Он действительно добился исполнения всех своих требований, хотя для этого пришлось поднимать рабочих на рельсовую войну и надо было вести тяжелую  работу по  ее организации. 

Но вместе с ростом авторитета Воробьева росла и цена, которую приходилось платить уже не только ему,  но и его близким: жене Галине, пытающейся заботиться и кормить семью в условиях постоянной нехватки денег, но зато имеющей с избытком  тревог и беспокойства, причем, не только за бесстрашного мужа.

Например, его младшего сына Сергея всячески травят в школе, что у него такой отец- бунтарь. Не выдержав такого,  мальчик начал пропускать  занятия, хотя уже до этого  ему пришлось по этой  же причине  сменить школу. Отцу он  ничего не говорил, но уроки пропускал. Начались проблемы  в школе. Их также надо было решать.

Есть и другое. Например,  когда профактивисты затевают какую-нибудь акцию, то милиция начинает использовать такую тактику: она приезжает к активистам домой и забирает их  к себе в отделение, якобы для того, чтобы  вести с ними разговоры,  а  на  самом деле – для того, чтобы у активистов украсть время и может быть, хотя бы этим сорвать акции. Причем, милиция приезжает даже в выходные дни. В связи с этим Владимир Воробьев научил сына отвечать на вопросы милиции так, чтобы не подвести ни отца, ни его товарищей .

Победы и поражения рабочих в этой войне, драматургия их взаимоотношений  друг с другом, с близкими, с властями в процессе этой борьбы - все это заслуживает не только отдельного анализа, но и своего художественного осмысления. Ведь весь этот материал о протестном движении с точки зрения и фактологии, и драматургии – богатейший. Я  сужу даже по себе:  сколько как много возникает разных  сценарных фрагментов в голове, соединяющихся в ту или иную историю. Особенно это получается  в  поезде, когда возвращаешься после всех поездок по заводам: впечатления и усталость не позволяют заняться чем-то серьезным, а времени  - предостаточно. 

Кто знает, может быть когда-нибудь об этом появятся книги и фильмы, которые станут  вызовом сегодняшнему российскому искусству «криминального реализма». 

2. Особенность Анжеро-Судженска

Несколько  слов о самом городе. В советское время, особенно в эпоху застоя  Анжеро-Судженск  был  относительно благополучным городом. Квалифицированный  шахтер, как правило, был обеспечен квартирой из молодежного жилищного комплекса, мог позволить себе купить видеоаппаратуру,  машину, а также иметь  ежегодный выездной отдых. Тем сильнее был общественный шок, когда жители города  уже с середины  90-х гг. перестали регулярно и в полной мере получать заработную плату. Позже она перестала выдаваться вообще, вместо зарплаты  рабочим выдавалась булка хлеба, правда, один раз  в месяц,  и еще  банка сметаны. 

А ведь когда-то Анжеро-Судженск был известен не только как шахтерский город, в нем были и предприятия уникального производства, например,  Горстеклозавод, который выпускал не только оконное стекло для всей Сибири,  но  и делал  стекло для  космического оборудования.  В Западной Сибири другого такого предприятия, аналогичного этому, просто нет. 

Вследствие такого шокирующего падения уровня жизни часть рабочих начала деградировать: спиваться, некоторые начали обменивать продуктовые талоны  на водку. Но другая часть  стала активно протестовать против такой нечеловеческой жизни: начались забастовки и голодовки, но  это ничего не дало. 

Говоря о городе, стоило бы сказать несколько  слов о специфике его властей. По мнению одного из лидеров Сибирской конфедерации труда,  такого серого и убогого директорского корпуса как в Анжеро-Судженске  просто нигде  нет. И даже то обстоятельство, что  недалеко от него располагается такой старинный культурный центр как город Томск (его еще называют  “Сибирские Афины”) ничего не меняет. Такого количества  необразованного, да и просто глупого начальства как  в Анжеро-Судженске нигде нет. 

Соответственно  не приходится говорить о какой-либо либеральной культуре начальства и уж тем более,  о культуре переговоров. Угрожать и давить лидеров  профсоюзного и рабочего движения, а еще лучше -   по возможности лишать их работы - вот господствующий  стиль местного начальства по отношению к человеку труда, особенно, если он позволяет себе осознавать и отстаивать свой интерес. Это  характерно  не только для Анжеро-Судженска, но и для администрации Томска и Новосибирска.

Волну протестного  движения рабочих Анжеро-Судженска, вызванную резким ухудшением их положения, особенно усилило откровенно хамское к ним отношение  со стороны администрации.  Конечно, выросшая в силу всех этих причин  активность рабочих Анжеро-Судженска не могла не вспугнуть местное начальство. Более того, по мнению профсоюзных активистов Анжеро-Судженска,  одна из  особенностей этого города заключается в том, что в Сибири, а может быть, и в целой России нет такого города как этот, где бы начальство так боялось своего собственного населения. И это следствие не столько того, что в Анжеро-Судженске собрались трусливые чиновники, сколько -  результат активности профсоюзных и рабочих активистов.

Не надо забывать и то обстоятельство,  что еще в советский период большинство шахтеров имело профессиональное образование, а часть из них -  даже высшее инженерное. Причем, если при получении оценок и  дипломов по отношению к начальству в институтах, как правило, делались скидки, то к рядовым шахтерам  на экзаменах требования  были более строгими,  и потому учиться им приходилось по-настоящему. Вот почему у определенной части шахтеров  уровень образования был не ниже, чем у  администрации, а иногда и выше. Да и по личным способностям рабочие часто находились на более высоком уровне. 

Такие шахтеры вполне могли работать инженерами и руководителями участков, но желающих идти на руководящие  должности среди них было не так уж и много. И даже деньги в таком случае не всегда играли решающую роль. Да,  заработная плата руководителя участка была  выше заработной платы квалифицированного шахтера, но и ответственность руководителя была значительно выше.

Надо сказать, что на руководителей в советское время возлагалась большая ответственность,  причем, не только перед администрацией завода, но и перед заводской партийной организацией и уж, конечно, в первую очередь, не за политические взгляды шахтеров, а за такие вопросы, как: выполнен ли план добычи угля на участке и по шахте в целом; много ли брака;, есть ли технологические нарушения;  были ли несчастные случаи на участке; или что делать с шахтером, который оказался нетрезвым на рабочем месте и многие другие вопросы. 

И эта ответственность была  настолько высокой и постоянной, что практически не окупалась той разницей в зарплате, которую имел этот руководитель по сравнению с  не руководителем той же квалификации. Как говорят в таких случаях: “Нервы стоят дороже.” Принципиально иная ситуация сегодня, когда зарплата менеджеров даже среднего звена на крупных предприятиях превышает среднюю заработную плату его работников в несколько раз.

Так что, в советские времена среди шахтеров было немало образованных людей, а знание и рабочая практика позволяли им анализировать и разбираться в вопросах  производства и  управления зачастую лучше самого начальства. Вот почему, уже в сегодняшней ситуации, например, когда у мэра города идут переговоры, рабочий-шахтер зачастую в своем выступлении  анализирует положение на шахтах лучше, чем  ее директор, который сидит и молчит. Грамотность, знание и понимание ситуации не только укрепляют  у рабочих  чувство достоинства, но и позволяют им не склоняться перед начальством.

Надо сказать, что такое отношение, “на равных”, возникло еще раньше, в советские времена: во-первых, тогда не было такой резкой  социальной дифференциации; во-вторых, в небольших  рабочих городках,  где, как правило, все знали друг друга хорошо еще с детства,  лишь одно  выражение начальственной важности  на лице вызвало бы  немало насмешек у горожан. Так что, в отличие от крупных городов и  региональных центров и уж тем более, Москвы, в таких местах, как Анжеро-Судженск,  дух иерархического почитания начальства здесь не очень-то прижился. 

Поэтому неудивительно то, что в Анжеро-Судженске  шахтеры, особенно те, кто проработал на шахтах по 20 лет и более, даже сегодня на равных разговаривают  со своим начальством, тем более,  что большинство из них - их вчерашние товарищи по бригаде или участку. Не редкостью является и то, что шахтеры могут открыто критиковать свое начальство, причем порой  даже  в насмешливо-дружеской  форме. Например, сказать начальнику, обращаясь по имени: “Ивашка, ну что ты там ерунду говоришь”. А если собирается пикет, рабочие могут спокойно зайти к начальнику в кабинет и потребовать от него ответа на вопросы, от которых зависит перспектива предприятия, а значит и  их личная перспектива. 

Привычная манера чиновников уходить от вопроса или говорить так, чтобы при этом ничего не сказать (ведь карикатурность  разговорного стиля Черномырдина как раз и порождена этим), или отделываться  абстрактными обещаниями – такой подход  шахтерами  не принимается. Они  требуют от начальника внятного ответа,  вплоть  до того, что не выпускают  его из  кабинета, пока он не даст полный и ясный ответ. Одним словом, рабочие Анжеро-Судженска достаточно радикальны и в выражении своих интересов и в формах их отстаивания. Но это, в отличие от тех  левых, для которых игра в экстремизм – любимое занятие,  у шахтеров возникает, как правило, не из их любви к радикальности, а  из радикальности  самого экономического и социального положения, в котором они, как и все трудовое население страны  оказались в результате “демократических и рыночных” реформ. 

3. Рельсовые войны

Это быстрое ухудшение материального положения работников в  Кузбассе, причем такое, какого не было ни в одном регионе,  конечно же и стало главной причиной  вспыхнувшей в Анжеро-Судженске волны  протеста.  Надо сказать, что ухудшение   в Северном Кузбассе было намного резче и острее чем, например,  в южном. Более того, про Анжеро-Судженск власти не стеснялись даже  официально заявлять, что этот город надо вообще   ликвидировать, а  вслед за ним и другие шахтерские города -  Прокопьевск и Киселевск. 

Такая экономическая бесперспективность  людей в Анжеро-Судженске плюс неотесанность и грубость начальства, его стремление  жестко подавить рабочих лидеров - все это в итоге привело  к рельсовым войнам. И, действительно,  только  в 1998 году было  пять перекрытий Транссибирской магистрали. 

Здесь надо сказать несколько слов специально о роли женщин в этих рельсовых войнах, которые зачастую были более радикальны, чем  мужчины. Например, был такой случай,  когда шахтеры, организовав очередную забастовку, в знак протеста  сидели возле мэрии. Всем становилась понятной бессмысленность дальнейшего сидения  в центре города. Тогда одна из женщин, бастующих вместе с ними, выступила с резкой критикой  шахтеров: ”Что Вы здесь сидите? Надо идти и перекрывать магистраль (транс-сибирскую)! Вы что  боитесь? Вы что, мужчины, трусы?” 

И это обращение женщины к шахтерам стало  той искрой, которая подняла новую волну в протестном движении. Неслучайно, в Анжеро-Судженске начальство больше всего боится женских пикетов, зная,  что  работницы  способны идти  до конца в отстаивании своих требований.

Говоря о рельсовых войнах, нельзя не сказать и о роли “красного” губернатора Кемеровской области Тулеева,  который в свое время являлся членом КПРФ. Поначалу Тулеев поддержал  эти рельсовые войны. По мнению профсоюзных активистов Кузбасса,  Тулееву  это протестное движение шахтеров  поначалу было выгодно, т.к. ему нужны были средства под новые рабочие места. Конечно, прямо об этом он не говорил, но зато об это откровенно хвастались работодатели, говоря, что под новые рабочие места относительно  легко получить деньги. Но в реальности ни одного  нового рабочего места для шахтеров ни Тулеевым,  ни остальными работодателями  так и не было обеспечено.

Вот почему профсоюзы в составе «Сибирской Конфедерации Труда» в первую очередь  создали  координационный комитет занятости, чтобы контролировать деньги, направленные на создание новых рабочих мест.

Вообще Тулеев все время пытался манипулировать рабочим движением. По мнению профсоюзных активистов, уже летом 1998 года  стало понятно до какой степени он заигрался протестным движением. Но его авантюризм и манипулирование лишь усилили рабочее движение. А летом того же года рельсовые войны (а к этому времени их было уже семь) вышли даже из-под его контроля.

4. Городская конфедерация профсоюзов

а) структура

Еще  до рельсовых войн, быстро поняв низкую эффективность таких форм как забастовки и голодовки, рабочие Анжеро-Судженска начали искать новые формы защиты своих интересов. Вообще надо сказать, что рабочие, в отличие от администрации предприятий и  профсоюзного начальства,  оказались более способны и более готовы  к постоянному обновлению организационных форм   для защиты своих интересов.

Так, например, после рельсовой войны была создана Городская конфедерация профсоюзов  (ГКП) Анжеро-Судженска, входящая в состав «Сибирской конфедерации труда». На сегодня  председатель городской конфедерации труда -  шахтер из шахты “Сибирская» Олег Рыжкин, а  Владимир Воробьев – ее секретарь, являясь одновременно и секретарем «Сибирской конфедерации профсоюзов»  по вопросам занятости.

Социальное представительство профсоюзных активистов очень демократичное: это и пенсионеры,  и молодежь, и рабочие, и  учителя, и врачи. «Фактически, нас поддерживают сейчас многие коллективы, -  сказал Владимир -  Нас поддержали даже  воины-«афганцы» и «чеченцы» (солдаты, прошедшие чеченскую войну), ибо мы выдвинули требования по коммунальной реформе, что их задело  напрямую. «Чеченцы» поддержали нас в наших требованиях полностью, так как мы выступали  в их защиту также». 

Вся профсоюзная деятельность Городской конфедерации строится  на синдикалистской основе. Так, например, в ГКТ входит пять профсоюзов: Анжеромаш (машиностроительный завод), АСВиК (Анжеро-Судженский водоканал), ГОФ (Групповая обогатительная фабрика), Стеклозавод, УКТС (Управление коммунальными теплосетями) и  швейная фабрика “Искра”, которая  после избрания  нового  профсоюза вошла  в эту структуру. 

Создав Городскую профсоюзную конфедерацию труда под названием «Сибирская конфедерация труда», рабочие активисты почувствовали свою силу. Реальным  центром  ее деятельности стал не формальный лидер Воробьев Владимир,  вокруг которого собралось пять-десять человек, на которых он мог положиться. Это  авангард рабочих, которые полностью отдали себя  борьбе, ибо это дело их жизни. Такие ребята есть в разных городах. Они, как правило,  числятся в «черных списках». Они даже не могут занимать посты в старых, ФНПРовских профсоюзах. Эти люди  имеют авторитет. Например такой Юра Бармин на Капейском разрезе, который выступил с   критикой  Российских профсоюзов горняков. 

Благодаря этой самоорганизации рабочим удалось одержать ряд пусть небольших, но все-таки  побед. В результате Анжеро-Судженск прозвучал, причем, не только в России,  но и за рубежом. По реакции из разных регионов рабочие Анжеро-Судженска чувствовали, что у них появился авторитет, что их знают в других городах, на них смотрят с уважением. 

Приобретенный в ходе борьбы моральный капитал заставил рабочих активистов еще более избирательно и безошибочно выбирать тот или иной метод борьбы. А это очень непросто. И рабочие Анжеро-Судженска, не избалованные возможностями и средствами, быстро  нашлись как его применить. Например, если суды затягивают решение какого-то вопроса,  связанного с незаконным увольнением  или невыплатой задолженности по зарплате, или, например, администрация пытается срывать переговоры с рабочими, то представители городской конфедерации труда  пытаются помочь им.  Для этого используются разные формы борьбы, тем более, что у Воробьева  большой опыт в организации крупных забастовок. 

б)  пикеты

Проходит пикет у мэрии Анжеро-Судженска. Инициаторы  захватывают все пять этажей,  занимают все лестничные проходы и заставляют мэра идти в конференц-зал, где его уже ожидают активисты. И когда мэр начинает что-то обещать,  то В.Воробьев  начинает следом за ним все это протоколировать. При этом,  как правило, сами же активисты публично предупреждают всех присутствующих, в том числе, и мэра о том, что в  этом зале происходит  встреча  мэра не с населением города, а с профсоюзом Городской конфедерации труда г. Анжеро-Судженска. Мэру задаются вопросы конкретно по той или иной проблеме.  А все ответы и обещания мэра при этом тщательно протоколируются активистами. 

Однажды был  случай, когда Воробьев со своими  товарищами пытались  решить  проблему предотвращения сокращения рабочих, тем более, что согласно  Постановлению правительства № 93 органы самоуправления  имеют право прекратить массовые сокращения. Разговор был трудный,  но когда мэр,  поняв, что ему не уйти от ответов, назвал Воробьева «сволочью,  подонком», Владимир тут же   запротоколировал и это оскорбление. А  после  этого  сказал мэру: «А за нанесенное мне публичное оскорбление я завтра же  подам на Вас  в суд». Разъяренный мэр, понимая, что попал в некоторую ловушку,  ибо свидетелей его оплошности  в зале предостаточно, он  задал Воробьеву вопрос: «Ну, что тебе надо?» Воробьев повторил свое требование. После   этого мэр поскрипел зубами, но на  уступки  профсоюзным активистам все-таки пошел.  Таким образом, профсоюзные активисты  используют  в судах даже  мировое соглашение в котором  мэр вынужден писать то, что необходимо  В. Воробьеву, а это  значит - людям Анжеро-Судженска.

И такие меры, которые бы заставляли администрацию  давать конкретные ответы  на конкретные вопросы действительно помогали и не раз. Например, ускорять решение  дел в судах,  выдавать  пайковый льготный уголь,  кто его обязан иметь,  но не имеет (пенсионеры и ветераны войны и труда).

И это дало свои результаты. Вот что об этом рассказал В.Воробьев: «За август-сентябрь 2002 г. мы провели серию пикетов, с периодичностью через 10 дней каждая. И если поначалу на акцию приходило  20-30 человек, то потом  уже - 300-400. Реально у нас шла непрерывная  стачка: одна  заканчивалась и начиналась следующая. Требования  не менялись, а лишь   дополнялись, и в итоге составили 18 пунктов. Это насторожило администрацию. Органы МВД, вплоть до областных,  подтянулись к Анжеро-Судженску, опасаясь дальнейших событий.

В результате этого администрация, во-первых, дала бесплатный уголь всем членам профсоюзов Городской Конфедерации труда. А, во-вторых, глава города сам, лично подал в отставку. Наши действия  практически заставили его. Он так и сказал мне: «Воробьев, ты меня достал». Ушел в отставку он  3 сентября. Это то, что связано с последними событиями».

До этого 4 акции с августа прошли через то, что предусмотрено законодательством: мы давали уведомление через каждые 10 дней и проводили акции. Последним было требование оказать недоверие Правительству Российской Федерации за все те действия, которые были направлены на введение новой коммунальной реформы. Т. е., то, что ущемляло простых горожан именно в их жизни: это непомерно высокая оплата за коммунальные услуги, потому, что заработная плата в среднем по Анжеро-Судженску составляет 2000 рублей; такие как педагоги, низкооплачиваемые рабочие получают до 700 рублей, и квартплата как раз 700 рублей. 

Владимир считает, что надо растить массу профсоюзных активистов и их  надо сохранять.  В отличии от КПРФ, он  считает,  что митинги надо проводить не у здания мэрии, а на территории самих заводов.  Как человек опытный и обладающий  политическим чутьем,  Воробьев всегда умеет найти момент, когда именно надо организовать этот митинг. 

в) "Балтийская"

Или же, например, администрация не удовлетворяет требования тех или иных пострадавших рабочих, то профсоюзные активисты из ГКТ обещают им организовать пикет на автобусной остановке “Балтийская”. Недалеко от этой остановки  есть большой  пустырь (рабочие его называют “площадь Надежды”), на которой  собираются забастовщики для решения вопроса: так  перекрывать Транс-Сибирскую магистраль или нет. 

Узнав об этом и боясь перекрытия магистрали, администрация города  сразу вызывает милицию, прокуратуру и работодателей  для того, чтобы посредством  переговоров с профсоюзными активистами   так или иначе решить поднятую проблему. И, как правило, это имеет воздействие. Например, это позволило сократить до двух или даже одного месяца сроки рассматриваемых в судах дел, которые  до этого обычно тянулись от восьми до пятнадцати  месяцев. Такие меры также позволяли обеспечить судебную защиту прав рабочих, или же добиться проведения переговоров.

А вот другой пример: в  Сибирском регионе все частные дома должны пользоваться углем, ГКТ составляет списки всех нуждающихся. Это практикуется  с 1999 года. Сначала люди обращаются к властям с просьбой получения угля, но когда власти отказывают,  они потом обращаются в конфедерацию   профсоюзов. 

«Вот  тогда мы думаем,  как лучше добиться выполнения их требований, тем более, что есть немало постановлений (в том числе, постановление правительства № 1441),  дающих этим нуждающимся  людям гарантии. -  продолжает В.Воробьев. -  В этом случае,  мы обращаемся к главе города и он  сразу выдает уголь бесплатно. Причем, мы не просим у него уголь - мы требуем. А действуем мы следующим образом: мы приходим с этим требованием уже к властям, а  если они нам отказывают, мы оставляем свое уведомление о проведение пикета на остановке Балтийская. Для  нас – это   основной рычаг воздействия на начальство.

«Площадь Надежды» - это стратегическое  место. Если рабочее движение “дошло до точки”, т.е. когда исчерпаны все “мирные” средства, то тогда рабочие переходят к “тяжелой артиллерии” - перекрытию Транс-Сибирской магистрали, но  прежде предупреждают об этом городскую власть. Как правило, именно предупреждение является действенным механизмом решения того или иного вопроса.  Зная, насколько власть боится пикетов, тем не менее,  рабочие  активисты не злоупотребляют этим. Они хорошо понимают, что  самое главное - это не пугать пикетами, а заниматься самоорганизацией  рабочих, ибо в этом их главная сила. 

Но при этом, нам  не надо забывать и уроки нашего прошлого: почему мы проигрываем? Потому что, пока не начнут задерживать зарплату или не начнут сокращать людей, у нас не  шевелятся. А ведь если  действовать в режиме реагирования,  а не инициирования, то мы всегда будем в  проигрыше. 

5. Организационные принципы

а) гибкость и многообразие форм

Владимир Воробьев – чрезвычайно творческий лидер, в том числе, и в вопросах  самоорганизации. И поэтому он говорит о необходимости создания профсоюза пенсионеров, профсоюза безработных,  молодежно-жилищных комплексов (МЖК) и более того, совета трудящихся как зародыша  будущей альтернативной власти. 

Все эти  выдвигаемые им идеи имеют не только обоснованные аргументы, но и личный практический опыт,  когда он со своими товарищами создавал  и стачкомы, и  городской  рабочий комитет, куда входили рабочие разных предприятий.  Здесь важно отметить,  что это его гибкое отношение  к самоорганизации порождено  не желанием организационно обновлять  существующие рабочие структуры,  а необходимостью находить те формы, которые нужны для решения конкретных задач.  А ведь принцип бюрократов в этом отношении – прямо  противоположный. «Во время ведения рельсовых войн  нас жизнь заставляла одну форму менять на другую, т.к. нужно было не только от шахтеров, но и от всего города сообща выдвигать свои  требования». 

Итак, первый принцип ГКТ – организационная гибкость и многообразие форм. 

б) демократичность

Позиция Владимира Воробьева, впрочем, как и всего руководства Городской конфедерации труда,  всегда была глубоко демократична. Это особенно проявляется в их деятельности и во взаимоотношениях с представителями других профсоюзов и трудовых коллективов. Вообще быть демократичным по отношению к тому, кому ты помогаешь, не так уж и просто.  Тем не менее, Воробьеву  и его товарищам это удается. Вот что говорит об этом сам Воробьев: «Мы у себя в Анжеро-Судженске стремимся, чтобы низовые решения не зависели от  руководства нашего профсоюза. Мы как Городская конфедерация труда  можем только  обсудить решение того или иного профсоюза,  но  принять решение могут только низы, т.е. коллектив. Да и сами посудите, в той же акции протеста, если решение примут люди - они придут, а если это решение приму только я, то я не уверен,  что они придут. Поэтому я могу только аргументировать или комментировать решение,  но  принимать его может только коллектив». 

«На первых порах мы действительно помогаем людям. -   продолжает этот разговор один из лидеров «Сибирской конфедерации труда» И. Кузнецов, - поначалу мы  предварительно ведем беседу с ними, обсуждаем их   проблемы, подталкиваем к тем или иным шагам. На общих собраниях мы  вносим идеи,  а люди сами их дорабатывают,  доводят их  до нужной  кондиции, а  в итоге  это все складывается в какой-то документ. Но  когда они сами снизу создают ячейки – тут они уже решают все сами». «Поэтому я не расстраивался, -  сказал В.Воробьев, что кто-то не придет, потому что после принятия данного решения людям самим будет просто неудобно потом не приходить»

И далее  продолжил И. Кузнецов: «Инициатива должна рождаться снизу. Важно людей приучить самим принимать решения. Тем более, что сибиряки не любят, чтобы им что-то навязывали. Да, синдикализм, мы уважаем и  должны считаться с  мнением меньшинства ».

в)  «азбука   борьбы»

Активисты Конфедерации труда  считают, что профсоюзная борьба не должна быть стихийной. У каждого профсоюза должна быть своя программа на предприятии, свои разработки по тому, какой должен быть уровень зарплаты,   уровень охраны труда,  какие  формы солидарности могут быть в регионах, в чем опасность нового трудового кодекса. Понимая значение всех этих вещей, активисты «Сибирской конфедерации труда» по этим вопросам уже не раз проводили  и анкетирование, и «круглые столы», причем не только  в своем регионе, но  и в соседних: в Пензе, Ульяновске, Самаре и др. 

г) добровольность и инициативность

В Городской Конфедерации труда  никто никого не обязывает что либо делать. «Вся деятельность строится под конкретные дела. - сказал мне В.Воробьев, -  При этом, работает принцип личной инициативы. Но если ты один раз не сделал,  второй раз не сделал, то третий раз, если   даже и  захочешь что-либо сделать, тебе уже просто не поверят. И такой принцип  многим  нравится».

6. Правозащитная деятельность Воробьева

В Анжеро-Судженске  раньше  судебные процессы обычно шли два  часа и все -  суд заканчивался. Но с тех пор как Городская  конфедерация труда стала  вмешиваться  в судебную систему,  то теперь эти процессы тянутся годами. Это и понятно - кому-то выгодно  затягивать процессы.  Не имея  шансов выиграть (а представители конфедерации сейчас люди грамотные в этих вопросах),  судебные органы введут бюрократическую   проволочку  с решением  поставленных вопросов, чтобы отодвинуть свое вероятное поражение.  Причем, эти проволочки тем сильнее, чем неохотнее власти признают  альтернативные профсоюзы. Они откровенно боятся поражений, и оснований для этого немало.. 

Так, например, в Анжеро-Судженске еще с 1997 года  накопилась большая задержка по зарплате рабочим. Многие,  так и не дождавшись  этой выплаты,   иногда  просто уходили с этой работы на другую. Но  те, кто, входя в Городскую конфедерацию профсоюза,  подал  иски и при этом не забрал их обратно (в отличие от тех, кто не выдержал оказываемого на них  психического  давления со стороны властей) - большинство из них благодаря настойчивости  Владимира Воробьева выиграли свои дела, т.е. они получили зарплату. 

А роль Владимира заключалась в том, что он в случае, когда дела   терялись  или затягивались, добивался того, чтобы эти иски  рассматривались. Он успел когда-то закончить три курса юридического факультета, и теперь ему это очень помогает. Причем Воробьев не только защищал рабочих в судах,  но  и  учил своих товарищей этому умению. И на сегодня у  него уже есть  два человека,  которых он подготовил, и теперь они  заменяют его в судах, потому что все охватить Воробьеву – просто невозможно.

И еще в нашей практике у  нас сложилось такое правило:  после каждого судебного процесса мы всегда собираемся и обсуждаем наши промахи, наши ошибки, на что следует обратить внимание на следующих процессах и как вести себя на них. Вот это способствовало воспитанию более широкого круга активистов.

А вот другой случай из правозащитной практики, о которой рассказывает уже сам Воробьев: «Когда однажды  суд завели в тупик в течение  трех дней, ко мне приходит  наш председатель и  говорит, что тупик. Тогда на четвертый день  на процесс иду уже я. Судья мне начала  объяснять, мол,  зачем ты пришел, если процесс закончился? Я ответил, что буду участвовать в прениях. Тогда  ей ничего не оставалось делать, как только меня допустить к участию в процессе». Результат этого участия был большой: во-первых,  работодатель, с которым судились рабочие,  суд проиграл, а, во-вторых, весь участок  ГРЭС, а это  70 человек  подали заявление в альтернативный профсоюз «Защита». После этого между Городской конфедерацией труда и  профсоюзной организацией с г. Березовским было заключено соглашение о сотрудничестве. А это значит, что  теперь они вместе будут решать все вопросы по защите трудящихся, вплоть до организации совместных акций протеста. Так конфедерация труда  помогает профсоюзникам  других городов.

К Воробьеву идут все. Люди знают эту его способность откликаться на чужую беду и обращаются к  нему как к правозащитнику.  Воробьев не только консультирует тех, кого обидели,  но и участвует в защите на судах в качестве  общественного защитника от  профсоюза, тем более, что по старому трудовому кодексу  профсоюз имел право присылать от себя своего защитника. 

Владимир Воробьев, как человек бедный в своих возможностях, но богатый своим творческим потенциалом, использует для защиты  прав рабочих все, что можно. Например, он всегда  находит в аппарате администрации или в суде  тех людей, которые не симпатизируют своему начальству и с сочувствием  относятся к рабочим.  Тогда Воробьев пытается придать их сочувствию  действенные формы,  помогающие интересам рабочих.

 Т.е. и в своей правозащитной деятельности Владимир не одинок. Тем более, что даже в правоохранительных  органах есть честные люди, которые, там работая и ему лично симпатизируя, стараются помогать Воробьеву хотя бы информацией. Авторитет Воробьева в городе настолько высокий,  а его бескорыстие настолько очевидно, что все,  что есть честного и порядочного в судах, в прокуратуре и милиции  - все эти люди пытаются помогать ему. 

Этот тот случай, когда  личный пример Воробьева  не оставляет людей равнодушными. Т.е. Владимир не словами, а своей искренней и неутомимой деятельностью заражает остальных и даже  обывателя. Но  самое главный результат деятельности Воробьева – это то, что к нему приходят по своей  личной инициативе помогать те, кто сам когда-то был обиженным. И таких людей не мало. 

Например,  бывший милиционер  Николай, которого бывшее начальство просто выжило за его справедливый  подход к делу. Теперь Николай, будучи судебным приставом-исполнителем,  возглавляет комитет правовой самозащиты граждан Кемеровской области, который был создан при активном участии и Владимира Воробьева. 

Надо сказать, что сегодня встречаются  довольно часто случаи, когда тех судебных приставов, которые честно выполняют свои профессиональные обязанности, т.е. честно выполняют  решения судов, например, помогая рабочим по закону получить задолженность по заработной плате - таких людей, как правило, потом  вышестоящее начальство выживает из этих органов как враждебный материал. И этих людей В.Воробьев как раз и пытается привлечь к себе, но они сами  зачастую  выходят на Воробьева  и на Сибирскую конфедерацию труда с просьбой о помощи и защите. Т.е. в России  сегодня не  проходит даже принцип буржуазной законности. 

7. Антибюрократизм

«Мы сейчас проводим мысль,  как сделать так, чтобы  наши усилия имели воздействия  не только в рамках  Кемеровской области, но и соседних областей (Красноярской,  Томской,  Новосибирской). Надо идти до Дальнего Востока.  Мы хотим создать, с одной стороны,  единую низовую систему, а с другой - строить межрегиональные формы сотрудничества. 

Некоторые профсоюзные активисты уже приезжают к нам  за помощью в отстаивании своих требований на эти совместные пикеты. К нам за помощью обращались даже  независимые профсоюзы милиционеров. Они  сами   готовы приехать и  вместе участвовать на пикетах, причем,  даже в свой служебной форме» -рассказали мне активисты ГКТ.

Но и представители самой конфедерации едут в другие области для установления связей. Владимир Воробьев  старается всегда смотреть вперед, поэтому он еще в 1997 году понимал, что нужны связи между регионами. У него есть  подход к рабочему человеку.  Когда от кого-то по слухам узнает, что где-то затевается встреча профсоюзников и рабочих активистов, он сразу стремится сам туда отправиться,  а если и не получается самому, то тогда пытается кого-то туда обязательно отправить и  организовать связь.

Вообще Воробьев всегда говорил и говорит о необходимости  того, чтобы у рабочих был не руководящий а координационный комитет на уровне  России, причем, не временный, а постоянный. В практике Конфедерации немало примеров, показывающих, как снизу рождается и устанавливается сетевой принцип отношений с другими профсоюзами не только в рамках города, но и целого региона.

Надо сказать, что Городская конфедерация труда  уже заключила такие соглашения о сотрудничестве  с  профсоюзами  г. Томска, г. Березовским.  Вообще Сибирская Конфедерация труда возникала на синдикалисткой основе,  где ячейки, хотя и  автономны, никто никому  не навязывает никаких решений, тем не менее, в их отношениях всегда   сохраняется принцип взаимопомощи и солидарности, а общая деятельность строится  по сетевому принципу.

Действительно, сегодня объективно назрела идея сетевой  самоорганизации, т.е. когда люди работают вместе  не   по принципу  принадлежности к той или  иной отрасли, и не по принципу принадлежности к тому или иному определенному профсоюзу, а  по принципу общности задач, которые им  вместе приходится решать. И это чрезвычайно важно, а насколько этот сетевой принцип эффективен - показала сама   практика. 

«К этому пониманию, сказал мне Владимир, -  мы пришли в 1998 году,  вот почему  мы  создали «Городскую конфедерацию труда» как форму  самозащиты от местного  и регионального начальства».

8. Щепетильный вопрос

Российская практика протестного  движения показала всю опасность положения освобожденных профсоюзных лидеров. Это и понятно, ибо такой лидер имеет две ипостаси: с одной стороны, он - борец за дело рабочих, а с другой - у него есть прямой интерес уже как у наемного работника завтра иметь это же самое рабочее место. Т.е.  он так или иначе прямо заинтересован в воспроизводстве своего рабочего места. И эти ипостаси (борец  за рабочее дело и наемный работник) находятся в  противоречии  друг к другу. Но ведь профсоюзная борьба, в которую он включен, уже сама по себе полна  противоречий и уже хотя бы потому требует от профсоюзного лидера внутренней целостности, убежденности и готовности все свои силы и возможности отдавать себя целиком только своему делу.

Поэтому, если его участие в  профсоюзной борьбе хоть в малейшей  степени находится  в зависимости  от денег, оно  в любом случае становится фактором, отрицательно сказывающимся  на его профсоюзной деятельности. Каким бы сознательным и честным человеком он не был, у него всегда присутствует хоть в самой малой степени номенклатурный интерес – изберут ли его завтра опять  председателем  профсоюза  или, если говорить более откровенно - будет ли у него завтра  рабочее место. Или же, совсем просто – будут ли у  него завтра  деньги?

Чрезвычайно интересной в связи с этим является практика решения данного  вопроса в Городской Конфедерации профсоюзов. Но пусть об этом лучше всего расскажет сам В.Воробьев: «У нас нет ни одного оплачиваемого председателя профсоюза, это раз.  Это касается также меня, я не работаю, т.к. Россия освободила меня от этого. Но никто не может сказать, что меня содержит профсоюз. То, что  подобного рода работа оплачивалась, я считаю ошибкой, которая погубила советскую власть. 

Но когда необходим какой-то материал, то чтобы это не ложилось на одного человека, мы делаем так, что бы все затраты ложились  опять-таки на весь коллектив. И люди, сами зная сколько им надо, покупают этот материал и уже не в денежном выражении вносят свою лепту, а приносят этот материал готовый и передают уже нам, для того, чтобы мы делали газету или листовки, т.е. все  что нужно для предстоящей акции. Т.е. все делается  не за деньги».

По особенному  решается в Анжеро-Судженске и  вопрос со взносами. «В нашей конфедерации  труда, поделился со мной Владимир, взносы не собираются. Мы даже хотели  счет завести, но  потом отказались от этой идеи, потому что экономическая ситуация действительно настолько тяжелая, что  людям просто нечем платить. Эта система хороша  тем,  что, например,   мне  нужна бумага - люди сами мне ее находят и приносят. У нас работает  система целевых пожертвований. 

Если,  например, мне надо ехать в Москву, я у них денег не прошу,  но открыто всем говорю, куда и зачем я еду. Если мои аргументы  убеждают людей, то они беспрекословно собирают деньги, зная, что  я с 1998 года – безработный. Я  людей не обременяю  взносами. 

Однажды мне в профсоюзе «Защита» сказали,  что мы твоих людей будем считать по бухгалтерским взносам.  Я тогда возмутился, как это так?  Это что центральный орган будет считать сколько у меня людей, причем, по принципу: сколько денег – столько у меня членов профсоюза?  Несмотря на это, я решил -  у людей собирать  деньги не буду. Я не обязан  кормить дармоедов,  которые сидят надо мной   и еще чушь несут. Я считаю, что если председатель профсоюза хорошо  работает,  и люди это видят, они сами ему помогут.  Мне ведь помогают. 

Хотя, конечно, мое  материальное положение незавидное: были даже упреки со стороны жены,  и тогда я ей сказал: «Извини, Галя, но меня блокировали. Ну, не могу найти работу. Куда бы ни   пришел – нигде не дают ходу. Правда, потом  она меня все-таки поняла». Вот так представил мне свою  позицию Владимир Воробьев.

Надо сказать, что и к решению этого вопроса он  подошел  с позиций профсоюзного борца и творческого человека. Посмотрите, как он, пусть хотя бы частично, но все-таки пытается решить эту проблему. Он при случае стал зарабатывать в судах,  помогая защищать тех, с кем незаконно обошлись власти. Но даже эти небольшие средства, которые он за это  получает, он тратит на профсоюзные нужды.

9. Информация

Его в городе все знают и потому все  недовольные идут к нему.  И чем  пассивнее недовольный,  тем больше он высказывает то, что ему не нравится. Далее они уже вместе  пытаются думать, как можно решить  ту или иную проблему. Но одновременно с этим у В.Воробьева накапливается много информации о том какие  проблемы в городе. И даже начальство знает,  что наиболее полная информация у Воробьева:  какие  решения по той или иной проблеме назревают,  какие настроения у людей, какие господствуют позиции. Он реально знает больше, чем любой директор, ибо иногда владеет такой информацией, которую мэр прячет от всех.  Понимая, какое большое значение имеет информация   в профсоюзной борьбе, В.Воробьев  серьезно относится к проблеме ее   добывания, именно добывания, а не  получения – на блюдце ее не подают.   Для этого он даже ездит в Москву в Министерство топливной энергии, где много выходцев из Кузбасса, чтобы в разговоре с ними понять  перспективы  не только Анжеро – Судженска, но и всего региона. 

10. Интернационализм

Воробьев по своим убеждениям интернационалист и за это ему  уже приходится платить. Так, например, патриотическая часть Новосибирского академического городка, стоящая за национальную социалистическую  революцию, пытается влезть в рабочее движение и навязать ему свои взгляды. Но тогда Воробьев давал им отпор, говоря, что  и среди евреев есть рабочие, и  они также  стояли на рельсах. После этого Воробьева зачислили  в «демократы» и  «цэрэушники». Или наоборот, когда Воробьев пытается защитить левые позиции, то его оппоненты – «демократы» начинают  навешивать на него ярлык «антисемита». 

И такое  сложное положение Воробьева вполне объяснимо: профсоюзная борьба сегодня в России является формой внутренней политической,  классовой  и  идейной борьбы. Накал (а не его выражение) реальных  противоречий России сегодня наиболее полно проявляется  не столько в  парламентских дискуссиях,  сколько внизу. Ибо именно там происходит столкновение уже материальных интересов, из которого как раз и пробиваются ростки  реальных общественных  сил. 

А  левая ниша (от сталинистов до анархистов), будучи чуткой к   противоречиям, как раз и выражает идейную конфликтность становления этих новых общественных сил снизу. Но социальная драматургия завязывается все-таки внизу. Вот почему мне чрезвычайно важно, как человеку левых убеждений, - практически, и чрезвычайно интересно как культурологу  - теоретически, быть включенным в процесс, да, пока очень противоречивого и слабого (да,  Россия пока остается исторической провинцией), но, тем не менее, зарождения новых общественных сил на  поле рабочего движения. 

11.  Авторитет

Владимир Воробьев, помимо своей воли, обладает еще одним свойством – он нравится женщинам, независимо от возраста, ибо они чувствуют себя рядом с ним защищенными. И,  как показывает практика  протестного движения, это характерно для многих лидеров. Вообще у Владимира Воробьева личный авторитет очень высокий и не только в глазах  своих товарищей и тех, кому он помогает, но  даже в глазах  городского начальства. Люди ему очень верят, а порой  просто связывают  себя с его именем. 

Например, был такой случай: как-то Владимиру  пришла очередная анонимная записка, в которой обещали  убить его  и «весь его выводок», подразумевая  под  этим словом его детей. А он в этот период вместе с женщинами- пенсионерками добивался выплаты  им пенсий. Так вот, когда эти женщины прочли эту записку, они все были возмущены, ибо были уверены,  что  под словом «выводок» имеют в виду именно их. «Так это что? Нам угрожают?! – возмущались они, настолько сильно они чувствовали свою нераздельность с Воробьевым.

12. Последний штрих

Будучи человеком живым, творческим, Воробьев  очень хорошо чувствует как развивается сегодняшняя действительность и как меняется сам субъект борьбы. В соответствии с этим он  меняет и формы своей деятельности. В связи с этим, я хочу познакомить читателя с одной идеей Владимира, которая, на мой взгляд, привносит еще один  существенный  штрих в его портрет, от чего он становится  еще не завершенным, но уже целостным.

Речь идет о том, что Владимир имеет идею организовать процесс  против тех, кто разорил и разрушил предприятия Анжеро-Судженска, но не для того, чтобы иметь личную победу в юридическом смысле. Цель Воробьева – пригласив  представителей  разных заводов,  устроить вместо юридической  процедуры политический процесс, показав им, что сегодня  все серьезные проблемы  уже только через суды не решить. И этим политическим процессом Воробьев предполагает закончить свою деятельность  в судах. 

Вот что об этом сказал сам Воробьев: «Этот процесс мы решили сделать завершающим аккордом своей  правозащитной деятельности. Мы решили, что один из главных виновников -  Министерство топливной энергии,  а директор  - просто пешка в этой игре, которым  пользуются до поры до времени. Все основное решается в федеральных органах. И вся машина буржуазного государства  направлена на поддержку этих решений. А суды – в принципе ничего уже не дают. Но дело не в этом. Нам важно, чтобы люди не были больше бессловесными и бесправными скотами на открытых процессах, а становились  человеками. И это  надо показать на открытых примерах».

Вот таким политическим «бенефисом» профсоюзный борец за интересы рабочих собирается ознаменовать историческое окончание правозащитного этапа своей борьбы.  Браво!
Завершить портрет Владимира Воробьева я хочу словами его товарища И.Кузнецова: «Мы все жалеем о молодости, а Володя жалеет о тех моментах прошлого, когда можно было использовать подъем рабочих для укрепления  рабочего движения. Он тоскует по этому подъему».
 

  Ваше мнение