Лефт.ру __________________________________________________________________________


Вадим Штольц
бурцев.ру

"Наш агент из Америки - хорошо известный социалист".
Сомерсет Моэм - буржуазный писатель как секретный агент

Исследуя подрывную деятельность британского империализма и его спецслужб против СССР, коллектив бурцев.ру нашел интригующий документ, свидетельствующий о том, что накануне Октябрьской революции в верхних эшелонах большевиков или очень близко к ним работал агент британской разведки. В надежде установить его личность мы решили опубликовать известную нам информацию.  Знатоки истории русской революции, присылайте нам ваши теории и гипотезы!  Лучшие из них будут опубликованы на страницах лефт.ру и бурцев.ру.

Агент Моэм в 1914 г., за три года до его переброски в Петроград с заданием "предотвратить приход большевиков к власти."
Кто из читающей публики средних лет не знает имени этого выдающегося мастера буржуазной прозы, автора таких романов и новелл как "Бремя страстей человеческих, "Луна и грош", "Дождь" и мн. других. В последнее время в попытках создать русский буржуазный театр начинают популяризировать и его пьесы, которые обожал британский средний класс первой половины 20 века. Менее известен тот факт, что в годы первой мировой войны Моэм работал агентом британской разведки и в 1917 году был послан в Россию с заданием "предотвратить приход большевиков к власти". Ни больше, ни меньше. Биографы Моэма повествуют об этом эпизоде его жизни, как правило, с легким юмором. А в предисловии к недавно вышедшим в России "Записным книжкам" Моэма некая Е. Кочетова утверждает, что сам Моэм всегда вспоминал этот "экстравагантный эпизод" в его жизни "с иронией". "Дело в том,- поясняет Кочетова, что секретная миссия Моэма в России оказалась бессмысленной.  Он должен был провести тайные переговоры с Керенским и склонить его правительство продолжать войну с Германией на стороне союзников; но не успел Моэм-разведчик покинуть Россию, как произошел Октябрьский переворот, и все его усилия остались тщетными." Иначе говоря, Кочеткова создает впечатление, что миссия Моэма была дипломатической. Конечно, это нелепость.  В Петрограде у Британии были лучшие дипломатические силы. Зачем же посылать для переговоров с Керенским никому неизвестного, да еще сильно заикающегося и патологически застенчивого Моэма?! Нет, секретные службы занимаются совсем другими делами. 

И на самом деле, есть ряд прямых и косвенных доказательств того, что задание Моэма было куда более серьезным и соответствующим характеру тайной организации, будущей MI6, пославшей его в Россию. Более того, сам Моэм до конца своей сознательной жизни (в последние свои годы он страдал старческим идиотизмом) относился к своей секретной работе в России без какой-либо иронии, даже с оттенком мистической веры в свое предназначение и чувства вины, что не оправдал его. В своей автобиографии "Подводя итоги" (1938), бывший агент утверждал, что, приедь он в Россию на шесть месяцев раньше, ему бы удалось предотвратить большевистскую революцию. То же самое слышали от него близкие к нему люди. Правда, он никогда не объяснял, как он это мог бы сделать. Я еще выскажу свое предположение о том, что мог иметь в виду Моэм. Пока же расскажу о его задании в России.

В Россию Моэма послал лично глава британской разведки в США Уильям Вайзман  (William Wiseman), работавший "под крышей" председателя Закупочной комиссии Великобритании в США во время Первой мировой войны. В конце 1960х гг. был открыт доступ к личному архиву Вайзмана. Найденные в нем документы представили "экстравагантный эпизод" Моэма в России совсем в ином свете.  С августа по ноябрь 1917 года, т.е. в самый решающий для подготовки революции период, Моэм был фактически главным резидентом Британии в нашей стране. Достаточно сказать, что перед его отплытием в Петроград Вайзман передал Моэму на "мелкие расходы" 21 тысячу фунтов наличными, огромную по тем временам сумму, которую тот носил в нательном поясе.  В Россию Моэма отправили под видом корреспондента американских газет, причем его настоящую должность скрыли даже от посла Великобритании. В политические круги Петрограда его должны были ввести лидеры Союза чехословацких организаций и лично будущий президент Чехословакии профессор Масарик, находившиеся в тесном контакте с британской разведкой. Чешский Союз в России насчитывал более 70 тысяч прекрасно организованных членов.  В России полным ходом шло формирование чешского корпуса, который через год станет главной ударной силой контрреволюции на востоке страны. Большую помощь Моэму оказала и дочь князя Петра Кропоткина Александра («Саша»), одно время бывшая его любовницей в Лондоне. Она свела его с высшим руководством Временного правительства, в том числе с Борисом Савинковым и самим Керенским.  Кроме того, из его письма Вайзману от 7 июля следует, что Моэм имел контакты и с богатыми русскими евреями. Здесь Моэм предстает истинным бойцом беспощадной классовой войны, в которой для победы нужен трезвый взгляд на действительность. Поэтому в то время как писатель своего класса Моэм полностью разделяет его антисемитизм, тайный агент своего класса Моэм прекрасно сознает родство его интересов с интересами крупной еврейской буржуазии. 

Дорогой Вайзман!

Вчера я встретился с доктором Вайзе (Wise). Когда он в следующий раз будет в Нью-Йорке, то устроит для меня встречу с двумя влиятельными русскими евреями. Я сказал ему, что желал бы познакомиться с еврейскими кругами, оппозиционными еврейским социалистам, и он обещал дать мне рекомендательные письма для этой цели. Моя идея состоит в том, что должны существовать богатые и влиятельные евреи, чьи взгляды диаметрально противоположны взглядам их социалистических соплеменников; и что вполне возможно использовать их в борьбе с последними. У них должны быть куда более эффективные способы бороться с ними, чем у нас.



Сэр Уильям Вайзман, глава британской разведки в США
Небезынтересно, что сам сэр Вайзман, типичный продукт британского истеблишмента, до войны был банкиром в крупнейшей банковской фирме Куна, Лёба и Ко., во главе которой стоял известный Яков Шифф, лидер еврейской буржуазии США, впоследствии финансировавший Колчака и антибольшевистскую пропаганду в Америке. Вместе с деньгами, Моэм получил от Вайзмана лист с кодовыми именами. В их переписке "Дэвис" будет означать Ленина, "Кол" - Троцкого, "Лейн" - Керенского, "Локк" - Милюкова и т.д. Сам Моэм получил кодовое имя "Сомервиль". 

Судя по сохранившимся в архиве докладам Вайзмана руководству в Лондоне, задачей Моэма было создать в России широкую разведывательно-пропагандистскую сеть для противодействия антивоенным тенденциям. Естественно поэтому, что в качестве своих главных врагов он видел большевиков и их массовую базу - заводских рабочих и солдат.

В обзоре докладов Моэма от 11 сентября 1917 г. Вайзман с большими подробностями описывает его план создания целой системы анти-большевистской пропаганды, которая включала бы "сеть докладчиков для рабочих митингов", "ораторов на неформальных заводских и армейских собраниях" и даже "в очередях за хлебом". Моэм подчеркивает важность наглядной пропаганды, особенно, кино, указывает на неэффективность пропагандистских материалов для России, подготовленных в Англии и США, и предлагает создавать их в России, наняв для этого русских литераторов. Особое место в планах Моэма занимал "Отдел № 3", предназначенный для борьбы с большевиками посредством меньшевиков.  Из доклада Вайзмана:

Отдел № 3 должен будет поддерживать умеренную социалистическую партию, известную как МЕНЬШЕВИКИ. Эта партия является противником БОЛЬШЕВИКОВ, или экстремистов, и выступает за реорганизацию армии и энергичное ведение войны. Однако, она абсолютно либеральная и даже социалистическая по своему характеру. Но она выделяется своим анти-пруссачеством. Этот отдел будет выпускать фронтовую газету для распространения среди солдат в целях противодействия очень опасной газете большевиков, которую они там сейчас издают.

Затраты на такую разведывательно-пропагандистскую сеть Моэм оценил в 500 тысяч долларов в год.

Сегодня, когда коммунизму в России противостоит не только антикоммунистическое государство уголовной буржуазии и бюрократии, но и организации западного империализма вроде Фонда Эберта и ему подобных, финансирующие наших "демократических левых" , "новых левых" и "антиглобалистов" - есть что-то утешительное в знании, что все это началось еще тогда, с безупречных британских джентльменов-литераторов и "Отдела № 3", помогавших Церетели, Данам и Абрамовичам бороться с большевистскими "экстремистами". Историческая память для угнетенных не менее важна, чем для их угнетателей. 

В докладе Вайзмана о деятельности Моэма по 11 сентября находим важную подробность о только что ликвидированном корниловском мятеже. По словам Моэма в его руках находилось "письменное доказательство" того, что "попытка Корнилова была результатом плана составленного Керенским и Корниловым, чтобы избавиться от Советов". А в меморандуме от 19 января 1918 года, который я буду еще цитировать ниже, говорится, что «наши агенты работали с КОРНИЛОВЫМ и другими лидерами КАЗАКОВ».

О характере агентуры, которая была в распоряжении Моэма, дает представление такая деталь из шифровки Вайзмана в Форин офис от 24 сентября:

Я получаю интересные телеграммы от Моэма в Петрограде...
Правительство ежедневно меняет свои планы в отношении переезда в Москву, чтобы избежать максималистов. Он надеется внедрить своего агента на совещания максималистов.


16 октября Моэм шлет Вайзману донесение, в котором предупреждает о скором падении Керенского и призывает к всемерной поддержке меньшевиков. 

18 октября Моэма вызывает к себе Керенский и просит отправиться в Лондон с секретным посланием, суть которого в том, что правительство Керенского на грани падения и просит оружия, денег и поддержки в английской прессе. В Лондоне же, после встречи с Ллойд Джорджем, Моэм узнает о приходе большевиков к власти, а значит и полном провале своей миссии. 

Кто мог бы упрекнуть Моэма в его неудаче помешать приходу большевиков к власти? Даже буржуазные биографы, которых нельзя заподозрить в понимании народного характера нашей революции, относятся к его заданию в России с легкой иронией и недоумевают, как мог такой трезвый реалист как Моэм серьезно верить в возможность успеха и утверждать, что попади он в Россию шестью месяцами раньше, он мог бы предотвратить Октябрьскую революцию.  Действительно, странно. И все же... 

Что же мог иметь в виду бывший агент Моэм? Давайте поразмышляем.

Уже из приведенных свидетельств очевидно, что в России в распоряжении Моэма были немалые человеческие и материальные ресурсы. Он был связан с высшими чинами Временного правительства, имел разветвленную и хорошо организованную агентуру,
Саша Кропоткина свела Моэма с Керенским и его министрами, включая Бориса Савинкова

особенно среди чешской общины. Мы, например, точно знаем, что у него был агент близкий к максималистам, наиболее радикальной террористической фракции того времени, были агенты в среде вооруженной контрреволюции (корниловцы). Но более полное представление о шпионских талантах и опыте Моэма можно составить, только приняв во внимание его разведывательную работу в Западной Европе, о которой мы знаем из автобиографического сборника новелл "Эшенден, или Британский агент". Эта книга была опубликована в 1928 году и принесла Моэму звание родоначальника современного шпионского романа. За исключением двух последних новелл, действие которых происходит в России и, что симптоматично, наименее информативных в смысле освещения его шпионской работы, все остальные повествуют о его заданиях в Западной Европе. И почти во всех из них моральные коллизии джентльмена эдвардианской  Англии строятся вокруг задания уничтожить очередного врага Британской империи (Моэм был, естественно, британским шовинистом). Центральную роль в организации этих убийств играет агент Эшенден, т.е. сам Моэм.  Интересно, как Моэм-писатель умудряется маскировать, и довольно удачно, «мокрушечный» характер тайной деятельности Моэма-секретного агента, в то же время основывая свое произведение именно на этой ее стороне.  В этом ему помогают и его литературные критики, принимающие (или делающие вид, что принимают) за чистую монету джентльменские жалобы Эшендена-Моэма на скуку шпионской работы. 

Итак, что если мы примем слова самого Моэма серьезно? Был ли у него шанс предотвратить социалистическую революцию, если бы вместо Южных морей, где он собирал материал для книги о Гогене и по дешевке скупал предметы его искусства, он прибыл в Петроград не в августе, а в феврале-марте 17-го? Несомненно, такой шанс у него был. Ведь в таком случае Моэм мог успеть организовать убийство Ленина. Фантастика? А если все-таки подумать...

В сущности, убийство Ленина было бы естественным продолжением секретной карьеры Моэма в Западной Европе. Ленин уже давно рассматривался британской разведкой как крупный враг Империи. Интернирование Троцкого англичанами на его пути из США в Россию показывает, что российские революционные интернационалисты были предметом их пристального внимания. А организация убийств российских политических деятелей, начиная с Павла I, в интересах Империи была англичанам не внове. Не имел бы Моэм и недостатка в «исполнителях».  Мы уже видели, что у него был агент близкий к максималистам, он имел теснейшие контакты и с военизированными организациями чехов, вожди которых сотрудничали с британской разведкой и имели все причины ненавидеть большевиков как самых последовательных противников войны, от которой чехи ждали распада Австро-венгерской империи. Наконец, у Моэма был агент вхожий в узкий круг большевистского руководства, а значит имевший возможность «навести» убийцу на Ленина или даже самому стать им. 

Информацию о существовании этого британского агента находим в самом надежном из всех возможных источников - секретном меморандуме Вайзмана от 19 января 1918 года под названием "Разведка и пропаганда в России с июля по декабрь 1917."

Один из наших агентов из Америки - хорошо известный международный социалист, и он был сразу же принят БОЛЬШЕВИКАМИ и допущен на их совещания. Он призвал ТРОЦКОГО к публичной дискуссии о сложившейся ситуации, его вызов был принят и в начале ноября такая дискуссия состоялась в Петрограде.

(Копия английского оригинала:
One of our agents from America is a well-known international Socialist, & he was at once accepted by the BOLSHEVICS and admitted to their conferences. He challenged TROТZKY to a public discussion of the situation, which was accepted and the discussion took place in Petrograd at the beginning of November.)

Из записи Вайзмана следует, что его агент приехал из США, был хорошо известен в международных социал-демократических кругах, достаточно хорошо знал русский, чтобы выступить в публичных дебатах в Петрограде (в Петроградском Совете?). Это должна была быть достаточно заметная фигура, чтобы Троцкий счел необходимым ответить на его вызов, да еще накануне вооруженного восстания, в организации которого он принимал самое непосредственное участие. Наконец, с уверенностью можно сказать, что этот британский агент выступал на стороне противников вооруженного переворота. Этот вопрос, видимо, и был предметом его дебатов с Троцким.  Эти соображения позволяют значительно сузить круг подозреваемых. 

Кто же это был? 

Наконец, еще одним косвенным свидетельством того, что Моэм размышлял о возможности организации убийства Ленина, является его странная фиксация на фигуре Бориса Савинкова. 

В малоизвестном автобиографическом очерке под названием «Террорист: Борис Савинков», опубликованном в 1943 году в «дамском журнале» Редбук, Моэм называет Савинкова «самым необыкновенным человеком», которого он встретил в своей жизни. А она была весьма богатой встречами с выдающимися людьми. Достаточно сказать, что Моэм был близким другом У. Черчиля, хорошо знал крупнейших представителей западной интеллигенции и богемы, политиков и капиталистов, в своих бесчисленных путешествиях по всему свету встретил немало экзотических личностей. Чем же так привлек его к себе Савинков, личность в высшей степени незаурядная, но все-таки не выдающаяся? В сущности, ответ на этот вопрос Моэм предлагает еще прежде, чем приступает к описанию своего героя. 

Полагаю, что мало кто помнит его имя сегодня. Но это имя вполне могло бы стать для нас таким же знакомым, как имя Ленина.  И в этом случае имя Ленина осталось бы в забвении. Борис Савинков мог легко стать человеком с огромной властью в России.

Буржуазная ограниченность Моэма, не понимающего разницы между масштабами личности Ленина и Савинкова, в данном случае помогает прояснить его мысль. Савинков – «самый замечательный человек» из встреченных Моэмом, потому что он хотел и мог убить Ленина и тем самым стать, «как Ленин».  Что-то соединяет Моэма, Савинкова и Ленина. Это что-то – насильственная смерть Ленина, которую Моэм с Савинковым могли бы организовать. В каком же еще случае Савинков мог бы стать «человеком с огромной властью в России», кроме как расстреляв Ленина и, пользуясь поддержкой Британии (о чем бы позаботился резидент Моэм), стать диктатором России. По словам Моэма Савинков сказал ему буквально следующее:

Между мною и Лениным идет война на смерть. В один из этих дней, возможно на следующей неделе он поставит меня к стенке и расстреляет. Или я поставлю его к другой стенке и расстреляю.  Могу сказать вам только одно: я никогда не убегу от этой войны. 

Моэм заканчивает свои воспоминания о Савинкове описанием мистического случая. Лежа ночью в шезлонге на палубе трансатлантического лайнера и смотря на звезды, он вдруг увидел русского террориста стоящим рядом с ним точь в точь, как в 17-ом, «в сюртуке и сапогах из лакированной кожи», увидел его «маленькие жестокие глаза, поставленные так близко друг к другу». Моэм знал, что Савинков действительно «не убежал» от его войны с Лениным, даже после того, как последний умер, что он вернулся в Россию, был схвачен, осужден и в тюрьме покончил самоубийством.  Но Моэм не знал, когда именно. «Было бы странным совпадением,- заканчивает он, если бы это произошло в тот самый день, когда мне показалось, что он стоит рядом со мной».

Сам Моэм от войны с Лениным убежал, хотя, в известном смысле, можно сказать, что он продолжил ее другими, литературными средствами. И кто знает, не лежало ли в основе его странной фиксации на Савинкове чувство вины за свою неудачу, свое бегство.

Через год офицер британской разведки Сидней Рейли (Григорий Розенблум), тоже мечтавший единоручно справиться с нашей революцией (от Моэма до Бонда это стало чем-то вроде национального британского хобби), попытался осуществить свой план убийства Ленина во время съезда партии в Большом театре. Но заговор был раскрыт. Ускользнув на этот раз от Чека, Рейли, не имевший литературных талантов Моэма, решил остаться в тайном бизнесе и попробовать еще раз. В 1919 он сходится с Савинковым, ставшим к тому времени одним из самых кровавых контрреволюционеров.  В конце концов, «Трест», легендированная организация чекистов Агранова, стал западней для обоих. В 1925 в шпионском романе этого «настоящего Джеймса Бонда» была поставлена точка пулей в тюрьме ОГПУ. 

А Моэм прожил еще много-много лет, написал несколько плохих романов, стал миллионером, пережил даже старого Уинстона, своего соседа по виллам на юге Франции. Агент «Сомервиль» сделал правильный выбор.  СССР победит не британский джентльмен в поисках приключений или литературных сюжетов. В 1958, за шесть лет до смерти, Моэм сжег свой архив—письма, рукописи, дневниковые записи. Как разведчик и писатель он любил совать нос в чужие секреты, но до конца оберегал свои. Давайте попробуем разгадать один из них, действительно важный для нас: как звали агента Моэма, «хорошо известного международного социалиста из Америки»?


Источники

Цитируемые документы из архива Вайзмана были опубликованы в Приложении к книге Роберта Кальдера «Сомерсет Моэм и поиск свободы» (Robert Lorin Calder. W. Somerset Maugham and the Quest for Freedom. London: Heinemann, 1972)

Очерк о Савинкове в W. Somerset Maugham. A Traveller in Romance.  Uncollected Writings 1906-1964. Ed. John Whitehead. New York, 1958.


Вадим Штольц

burtsev@left.ru

Ваше мнение

Rambler's Top100 Service