СОВЕТСКОЕ ИСКУССТВО - ПРОВЕРКА ВРЕМЕНЕМ

Вот уже прошла девятая годовщина разрушения СССР, а феномен советского искусства до сих пор находится под пристальным вниманием исследователей. Прошедшая недавно в музее им. А. С. Пушкина выставка "Пропаганда и мечты, фотография 30-х гг. В СССР и США" предоставила широкое поле для сравнения, в котором, как утверждает народная мудрость, все познается.

"Два мира - два образа жизни" - говорили раньше. Отобрав схожие по тематике работы и расположив их попарно (каждой советской фотографии, расположенной слева, противостояла соответствующая американская фотография справа), устроители выставки подчеркнули насколько по-разному СССР и США отражают образ эпохи.

Мечта советских людей выражена в бодром и уверенном настрое всех фотографий, она читается во взглядах героев и на лицах с агитплакатов. Это мечта о счастье людей, живущих в свободной и сильной стране, где "человек проходит как хозяин необъятной Родины своей".

Сутью же американского идеала, наверное, является независимое одиночество каждого в обществе, как на фотографии "Чикаго 1941 г., улица типовых домов", где совершенно одинаковые дома об одном окне и с узкой дверью тянутся вдаль, наглухо захлопнутые, и лишь у одной двери сидит одинокая фигура, покорно и безнадежно. Словом, о мечте здесь можно говорить лишь с большой натяжкой: если она и была, то осталась за кадром.

Разница становится очевидной с первых шагов, тут, как говориться, и сравнивать нечего: гигантская плотина ДнепроГЭС, по которой проходит шоссе, с одной стороны, а с другой - жалкая дамба с тремя ручейками.

Грандиозная величавость Магнитки напротив мрачного сталелитейного завода в Америке. Библиотека-передвижка на колхозном поле, где женщины в платочках серьезно выбирают книги у стеллажа с работами Ленина, Сталина и "Цементом" Гладкова и витрина киоска с однообразно повторяющейся девицей на обложке журнала "Life".

Советская "коммунальная кухня", бедная, но чистенькая, с нарядными резными полками залита солнечным светом; и напротив - "кухня в доме арендаторов" в штате Невада - с разномастной помятой посудой и заплатами на стенах, прикрытыми убогими картинками беспристрастно сообщает о безнадежной нищете.

Эти работы несопоставимы в первую очередь по внутреннему настроению. В то время как советские фотографы в повседневной жизни своей страны видели солнце, встающее из-за горизонта, то жизнь их западных коллег, как и большинства американцев, сосредотачивается на предметах обывательского быта.

В аннотации, подписанной организатором выставки, Лией Б. Велл (Corporation Gallery of

Art) среди прочего говорится, что "советские фотографии прокламировали, что государство стоит на защите здоровья, питает жизненные силы и обеспечивает рост производства. Они приглашали зрителей, статус и судьба которых были такими же, как и у изображаемых на фотографиях, поверить и принять участие в строительстве новой исторической общности. По контрасту, американские фотографии показывали людей, оказавшихся в затруднительных обстоятельствах и катящихся вниз, призывая тех, кто находился в лучшей ситуации, оказать поддержку правительственным программам... Земная героика в работах советских фотографов контрастирует со смиренностью, с которой люди встречают тяжелые обстоятельства, на американских фотографиях".

Таким образом, Лия Б. Велл признает (беспрецедентный случай!), что американское искусство, по крайней мере, его часть, адресовано людям, мягко говоря, состоятельным, оставляя за простыми людьми "смиренную" роль тех, кого надо пожалеть и не дать умереть с голоду. Единственная "веселая" американская работа 1940 г. "Бар на железнодорожной станции в Неваде" соседствует с "красной здравницей" Сочи. Но если в баре танцующие люди чужды друг другу, и каждая пара сама по себе в окружении бутылок и реклам, то танцующие пары соотечественников объединены общим весельем и под общими плакатами.

Надо сказать, что выставка "Пропаганда и мечты..." не первая в своем роде. Наделавшая в свое время шуму экспозиция "Москва - Берлин" уже ставила задачу, опираясь на сходство по форме, принизить советское искусство 30-х - 50-х гг., прировняв его к немецкому. Дескать, подумаешь, расцвет в искусстве, вон, и у фашистов расцвет. Однако, и тогда подбор работ по внешнему сходству лишь обнажил разделяющую их мировоззренческую пропасть.

Советское искусство мобилизовало на борьбу с фашизмом, и это значит, что оно было непросто экспрессивным или доходчивым, но, в первую очередь, человечным и правдивым. "Голая" пропаганда способна пробудить в народе разве что ехидство: сколько ни рекламируй войну в Чечне, сколько ни показывай матерей призывников, благословляющих сыновей "на ратный подвиг", а воевать туда идут только те несчастные, кто не смог откупиться.

Собственно, оба сопоставления некорректны уже потому, что СССР превзошел своих оппонентов не только в искусстве: у Германии выиграл войну, у США - экономическое соревнование, в их истории 30-е гг. - это "великая депрессия", а в нашей - индустриализация семимильными шагами... Глядя на стену советских фотографий и плакатов, трудно выбрать лучшие: они очень разные и все устремлены в будущее и к людям. Есть и предостерегающие, например, "Вид обводного канала, 1931г.", где буржуй в цилиндре со свастикой грозит, нацеливая на нас пальцы-снаряды.

Но все же ярче всего мне запомнились две серьезные девушки над чертежами, одна - с орденом Ленина, а вторая - с орденом "Красного знамени" с фотографии 1931 года "Студентки". Это они учились по Ленину, это они проектировали и строили ДнепроГЭС, они отдыхали на красном курорте, они победят в войне и поднимут целину, отправят в космос ракеты и придут в новые прекрасные парки, театры и музеи, построят все то, что сейчас вокруг нас разворовывают, проедают и разбазаривают "новые русские".

Примечания редактора

Редакция Лефт.ру намерена проводить не совсем обычную политику в выборе материалов для публикаций. Особенно в области культуры, искусства и литературы, т.е. самых больных мест российской левой, бедной культурными силами. Мы будем публиковать и некоторые материалы, которые мы считаем слабыми. Не потому, что на безрыбье и рак рыба. А потому что их разбор, критика могут позволить нам и левой общественности развить представления о культуре и искусстве адекватные потребностям нашей борьбы.

Статья Ружены Пугачевой о выставке "Пропаганда и мечты, фотография 30-х гг. В СССР и США" заинтересовала нас именно своим пониманием искусства иего отношения к действительности. Мы нашли его диаметрально противоположным нашему.

Трудно спорить с ее выводом, что советская фотография периода сталинских пятилеток отражает исторический оптимизм советского общества по сравнению с эстетикой безнадежности или горького социального реализма американской фотографии "Великой депресии" (по крайней мере, значительной ее части). Беда в другом.

Критик, кажется, не подозревает, что искусство, не говоря уже об искусствоведении, не является прямым, непосредственным отражением жизни. Что фотография, картина или фильм изображающие, например, "соотечественников объединенных общим весельем и под общими плакатами," не обязательно означают, что так оно и есть в реальной действительности. Разве в отличие от своего американского коллеги, автор фотографии "красной здравницы" в Сочи не обманул своих соотечественников, идеализируя общественные и просто человеческие отношения в СССР? Ведь если мы поверим его фотографии и нашему критику, то мы остановимся в недоумении перед историческим фактом, что только год спустя миллионы советских людей перешли на сторону врага, стали предателями своих соотечественников или шкурниками и спекулянтами в тылу.

Разве долгом этого художника, как и искусства в целом, не было так или иначе предостеречь своих соотечественников, что что-то неладно в их доме? Разве его цепкий глаз фотографа не видел вокруг себя знаков того, что могло произойти и действительно произошло с этим "общим весельем" при первом большом испытании? Но в отличие от своего американского коллеги, он предпочел (или был заставлен) говорить не горькую, но необходимую правду, а идеализировать свое общество. И каких художников с выставки мы, российские левые, предпочли бы иметь теперь в своих рядах? Американских или советских?